— Виновник всего ущерба, нанесенного нам, открыт, так как я знаю теперь его дом. И, клянусь Аллахом, его казнь будет ужасна. Что же касается вас, мои молодцы, то поспешите принести мне сюда тридцать восемь больших муравленых[47] кувшинов из обожженной глины, широкогорлых и пузатых.
И пусть все эти тридцать восемь кувшинов будут пустые, за исключением одного, который вы наполните оливковым маслом. И смотрите, чтобы все они были свободны от трещин. И возвращайтесь немедленно!
И разбойники, привыкшие без всякого раздумья исполнять распоряжение своего предводителя, отвечали:
— Слушаем и повинуемся!
И они поспешили на базар горшечников за тридцатью восемью кувшинами и доставили их пару за парой на конях своих.
Тогда предводитель разбойников сказал им:
— Снимайте ваши одежды, и пусть каждый из вас влезет в кувшин и не берет с собою ничего, кроме оружия, туфель и тюрбана!
И тридцать семь разбойников, не говоря ни слова, взобрались по двое на спины лошадей, навьюченных кувшинами. И так как на каждом коне было по два кувшина, один справа, другой слева, то каждый разбойник мог забраться в один из кувшинов и совершенно в нем скрыться. И каждый сидел, скорчившись, касаясь коленями подбородка, в кувшине, точно цыпленок в яйце на двадцатый день[48]. И вот, расположившись таким образом, они взяли с собой в одну руку саблю, в другую — кинжал, тогда как туфли заботливо были положены на самое дно. И тридцать седьмой разбойник был противовесом единственному кувшину с маслом.
Когда все разбойники окончательно расположились в кувшинах в самых неудобных позах, предводитель подошел к ним, осмотрел одного за другим и прикрыл отверстия кувшинов пальмовыми листьями таким образом, чтобы содержимое их было скрыто, и вместе с тем так, чтобы сидящим в них людям можно было свободно дышать. И для того чтобы у прохожих не могло явиться ни малейшего сомнения относительно содержимого этих кувшинов, он взял немного масла из полного кувшина и старательно натер им наружные стенки новых кувшинов. И когда все это было устроено, предводитель разбойников переоделся продавцом масла и, погнав перед собою в город коней, навьюченных импровизированным товаром, стал проводником этого каравана.
И вот Аллах даровал ему успех, и под вечер он беспрепятственно приблизился к дому Али-Бабы. И все затруднения словно исчезали сами собой, так что для выполнения задуманного намерения не пришлось даже стучаться в ворота, ибо Али-Баба самолично сидел на пороге своего дома, спокойно прохлаждаясь перед вечерней молитвой.
В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и, по обыкновению своему, скромно умолкла.
А когда наступила
она продолжила:
Прохлаждаясь перед вечерней молитвой, Али-Баба самолично сидел на пороге своего дома. И предводитель разбойников поспешно остановил лошадей, приблизился к Али-Бабе и после поклонов и приветствий сказал ему:
— О господин мой, раб твой, продавец масла, не знает, где ему устроиться на эту ночь в городе, в котором он никого не знает. И он, полагаясь на твое великодушие, надеется, что ты, ради Аллаха, окажешь гостеприимство до завтрашнего утра ему и его животным во дворе дома твоего!
И, услышав эту просьбу, Али-Баба вспомнил о тех временах, когда он был беден и страдал от немилости времен, и сердце его тотчас же смягчилось. И, нисколько не подозревая в этом человеке предводителя разбойников, которого он недавно видел и слышал в лесу, он поднялся в честь его и отвечал ему:
— О торговец маслом, брат мой, да доставит тебе отдых мое жилище и да найдешь ты в нем удобство и семью! Да будет благословен твой приход!
И, говоря это, он взял его за руку и провел вместе с лошадьми на свой двор. И он позвал Моргану и еще одного раба и дал им приказание помочь посланному Аллахом гостю снять с лошадей кувшины и дать животным корму. И когда кувшины были поставлены в добром порядке в глубине двора, лошади были привязаны к стене двора и каждой из них на шею привязан мешок с овсом и ячменем, Али-Баба, все время приветливый и услужливый, опять взял за руку своего гостя и ввел его а дом свой, и посадил его на почетное место, и сам сел рядом с ним, чтобы приступить к вечерней трапезе. И после того как оба они наелись, напились и возблагодарили Аллаха за милости Его, Али-Баба не пожелал стеснять своего гостя и удалился, говоря:
47
Муравленый — облицованный муравой (от перс. mur — «эмаль», «глазурь»), блестящим, непроницаемым стеклообразным слоем (как правило, зеленого цвета), которым покрывают глиняную посуду, изразцы.