И ее освободитель, принц Диамант, сразу стал ее пленником. И она хотела посадить его на трон убитого царя, но Диамант отказался от этого. Взяв ее за руку, он пригласил ее саму взойти на трон, из-за которого отец ее был лишен власти Так-Таком. И принц не попросил у нее взамен ничего, кроме благословений. И тогда, покоренная его щедростью, она сказала ему:
— О красавец, какой ты веры? Что заставляет тебя творить добро без надежды на вознаграждение?
И Диамант ответил:
— О принцесса, моя вера — ислам, и верования ислама — мои верования.
И она спросила его:
— И в чем состоят, о господин мой, эта вера и эти верования?
Он же ответил:
— Они состоят просто в подтверждении Единого Бога через исповедание веры, которое было открыто нам нашим пророком — да пребудет над ним мир и молитва!
И она спросила:
— Можешь ли ты оказать мне благо, открыв это исповедание веры, которое делает людей такими совершенными?
И он сказал:
— Вот оно: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его!» И тот, кто произносит это с убеждением и по временам, сразу облагораживается исламом. И даже если он был самым последним из неверующих, он сразу же станет равным самому благочестивому из мусульман.
И, услыхав эти слова, принцесса Азиза почувствовала, как ее сердце тронулось истинной верой, и она по собственному желанию подняла руку и указательный палец на уровень глаз своих, произнесла формулу веры и сразу же стала облагороженной исламом.
Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Услыхав эти слова, принцесса Азиза почувствовала, как ее сердце тронулось истинной верой, и она по собственному желанию подняла руку и указательный палец на уровень глаз своих, произнесла формулу веры и сразу же стала облагороженной исламом.
После чего она сказала Диаманту:
— О господин мой, теперь, когда ты сделал меня царицей и я встала на путь справедливости, я в твоих руках, и я готова служить тебе до последнего вздоха и быть рабыней среди рабынь твоего гарема. Хочешь ли ты в качестве милости принять царицу этой страны в супруги, и жить с нею где угодно, и следовать с нею по жизни в ореоле красоты твоей?
И принц Диамант ответил:
— О госпожа моя, ты мне так же дорога, как жизнь моя, но в этот момент меня зовет очень важное дело, ради которого я оставил отца, мать, дом свой, царство и страну свою. И может быть, отец мой, царь Шам-шах, оплакивает меня теперь, думая, что я уже мертв. И все же я должен отправиться туда, где меня ждет судьба моя, в город Вакак. А по возвращении оттуда — иншаллах[43] — я женюсь на тебе, привезу в свою страну и буду радоваться твоей красоте. Но пока я хочу узнать от тебя, если тебе это известно, где находится аль-Симург, дядя принцессы Латифы, потому что именно аль-Симург один и может провести меня к городу Вакаку. Но я не знаю его дома и даже не знаю, кто он, джинн или человек. Так что, если у тебя есть какие-либо сведения об этом драгоценном аль-Симурге, поспеши сообщить их мне, чтобы я мог найти его. И это все, о чем я прошу тебя в данный момент, раз уж ты хочешь доставить мне удовольствие.
И когда царица Азиза узнала о планах Диаманта, сердце ее затосковало и она огорчилась до крайности. Однако, видя, что ни ее слезы, ни ее вздохи не могут отвлечь царского юношу от своего решения, она встала со своего трона и, взяв его за руку, молча провела его по галереям дворца и увела в сад.
И это был сад, похожий на тот, крылатым хранителем которого является ангел Ридван. Среди зарослей роз тянулись аллеи, и ветерок, который веял над этими розами, казалось, был насыщен ароматом мускуса, и этот дивный аромат проникал прямо в голову. Здесь распускались тюльпаны, опьяненные своим собственным цветом, и волновались кипарисы, восхваляя постоянно звучащие переливы соловьев. Здесь у подножия зарослей роз с набухшими бутонам текли ручьи, которые лопотали, как смеющиеся дети.