Я покачала головой:
— У меня с послом совсем другие отношения. Понимаете, он меня не всерьез приглашает. Наверно, считает, что он делает мне комплимент. Такая у него манера любезничать с девушками.
Я ожидала, что фрау Бадер возразит: «Отчего же не всерьез?», но она сказала:
— Вот как? Что ж, если не можешь заполучить его, почему бы не привести сюда кого-нибудь из твоих друзей-англичан?
— Я не так близко с ними знакома.
— Что значит «не так близко»? Когда бы я ни шла по Конде, ты всегда сидишь за их столиком.
— Да, но у нас не такие отношения, чтобы я могла приглашать их.
— Почему?! — изумилась фрау Бадер.
— А вот и моя следующая ученица, — выпалила я.
Уроки в гостинице я давала некой донье Пири, маленькой сухонькой доминиканке лет примерно пятидесяти. Ее круглое личико, когда-то, наверно, очаровательное, пожелтело и сморщилось, так что ей можно было дать и все восемьдесят. Ее крашеные ярко-оранжевые кудерьки стояли дыбом; длинные ногти были кроваво-красного цвета. В начале каждого урока она ширкала карандашом о подошву туфли, оттачивая грифель до игольной остроты.
— Донья Пири, — начала я, — видите ли, я опасаюсь, что три урока в неделю… не слишком ли много? Может быть, вам столько не нужно?.. (На самом деле меня подмывало выложить ей все начистоту: «Донья Пири, при ваших умственных способностях ваш английский лучше не станет; я уже голову сломала — чем заниматься с вами целый час?») Я хочу сказать, вы очень бегло говорите по-английски… — уточнила я.
— Да, но мой акцент?! — взвизгнула донья Пири. — Это же страх и ужас! Мне нравится ваш акцент, сеньорита. Вы говорите на такой образованный английский.
— Гм, спасибо.
— И одеваетесь тоже хорошо. Вы всегда одеваетесь… сейчас скажу… Как дамы.
— Как леди, да? Спасибо, донья Пири, но…
— Я считаю, у вас красивый вкус. Вчера я двигаю мебель. Я бы хотела, чтобы вы пришел и помогал мне устраивать комнату.
— Я бы хотела, чтобы вы пришли, — поправила я. Попытки доньи Пири установить со мной более близкие отношения я всерьез не принимала: она мне не нравилась, и я не могла поверить, что нравлюсь ей.
— Я бы хотела, чтобы вы пришли ко мне на ужин, может быть, сегодня вечером? Я хочу пригласить несколько друзей… друга… одного джентльмена…
Приглашение стало приобретать совсем иной, неожиданный характер. А не сходить ли на ужин к донье Пири, подумала я.
— У меня есть его картина. Так получилось, он был в газете.
Донья Пири сунула лапку в свою огромную красную пластиковую сумочку и протянула мне газетную фотографию двух весело беседующих мужчин. В одном из них я узнала президента Трухильо. Донья Пири ткнула в заголовок острым кроваво-красным ноготком.
— Вот этот, видите, тут писано: «Don Indalecio Nuñez Aguirre habla con el Generalissimo Dr. Rafael Leonidas Trujillo Molina. Presidente de la Republica у Benefactor de la Patria…[98]»
Я изумилась: выходит, у доньи Пири такой явно высокопоставленный светский приятель, и вместе с тем отметила, что он отнюдь не тот мужчина, которого я ждала всю жизнь. Толстый и в возрасте.
— Это президент Юнайтед Пикча, старый друг мой семья.
Донья Пири с такой тревогой всматривалась в мое лицо, что до меня дошло, в чем тут дело.
— Я с большим удовольствием отужинаю с вами и вашим другом, донья Пири. — И я понимающе улыбнулась. — Сегодня вечером мне очень удобно.
Я была искренне рада, что у доньи Пири есть друг.
— Драсьте, учителца, — хором поздоровались три хорошенькие сестрички; старшей был семнадцать, а двойняшкам — по пятнадцать.
— Здравствуйте, учи-тель-ни-ца, — поправила я, — Доброе утро. Садитесь, пожалуйста.
Из глубины дома доносилась меренга. Специально для урока на облицованную красивой плиткой galería уже поставили кресла-качалки и стол. Galería опоясывала старинный внутренний дворик, уставленный цветами в горшках; густая тень от увивших стены растений создавала впечатление прохлады, но на самом деле во дворике было очень жарко. Девушки, в свободных халатиках, с папильотками в волосах, раскачивались в креслах, толкали друг друга и хихикали.
98
Дон Индалесио Нуньес Агирре беседует с генералиссимусом доктором Рафаэлем Леонидасом Трухильо Молина. Президент Республики и благодетель отечества… (