– А где будет концерт? На первом этаже или в верхнем зале?
– Конечно, в верхнем. Туда ведет широкая мраморная лестница, спроектированная и построенная Скарпаньино. На стенах там изображена Черная смерть. Очень волнующее зрелище.
– А если я буду вынужден выполнить задание в верхнем зале?
Россетти поднес свою пирамидку к губам и произнес про себя молитву.
– Если другого выбора не будет, вы без труда спуститесь по лестнице и выйдете через главный вход. А там вы растворитесь в проулках Сан-Поло, и никто не найдет вас. – Помолчав, он добавил: – Но как венецианец я умоляю вас найти какой-то другой способ решить проблему. Ведь это же будет трагедия, если вы повредите одну из работ Тинторетто.
– Расскажите мне о районе вокруг Сан-Рокко.
– Церковь и Скуола стоят на маленькой площади. Позади них – канал, рио делла Фрескада, по которому можно подъехать к ним обеим. В распоряжении мисс Рольфе всего два способа добраться до Сан-Рокко в вечер концерта – пешком или на водном такси. Если она пойдет, то будет подолгу подвержена опасности. Ей надо будет также в каком-то месте пересечь Гран канале либо на vaporetto, либо на traghetto.[29]
– А она не может пересечь его по мосту?
Россетти тщательно это обдумал.
– Я полагаю, она могла бы перейти по мосту Риальто или по мосту Академии, но это намного удлинит ее путь. Будь я игроком, я побился бы об заклад, что мисс Рольфе сядет на водное такси на пристани гостиницы, которое довезет ее прямо до Сан-Рокко.
– И если она возьмет такси?
– Рио делла Фрескада – очень узкий канал. Между ответвлением этого канала от Гран канале и остановкой у Сан-Рокко его пересекают четыре моста. Там у вас будет сколько угодно возможностей. По излюбленному выражению американцев, это все равно что глушить рыбу в кадушке.
Англичанин бросил на итальянца уничтожающий взгляд, словно хотел сказать, что нельзя так все упрощать, особенно когда объект находится под защитой профессионалов.
– Дон Орсати сказал, что вам понадобится оружие. Легкое огнестрельное и, возможно, что-то посильнее на случай, если дело пойдет не по плану.
Россетти встал и зашаркал к старинному сейфу. Он покрутил тумблер, затем открыл тяжелые двери. Достал оттуда «атташе», поставил его на стол и снова сел. Открыв чемоданчик, он достал оттуда два оружия – каждое было завернуто в войлок – и положил их на стол. Развернув первое, он протянул его Англичанину – девятимиллиметровый «танфольо» с черным стволом и ореховой рукояткой. От него пахло чистым оружейным маслом. Убийца оттянул ползун, взвесил на руке оружие и через прицел посмотрел в дуло.
– У него обойма на пятнадцать выстрелов, а более длинное дуло прибавляет точности, – сказал Россетти. – Ваше место на концерте во втором от конца ряду. К сожалению, это лучшее, что я мог достать. Но даже оттуда человеку вашего тренинга не составит труда произвести выстрел из «танфольо».
– Я беру его. И дополнительную обойму.
– Конечно.
– А второе оружие?
Россетти развернул его и протянул убийце. Это был тактический автомат-пистолет австрийского производства. Англичанин взял его и внимательно осмотрел.
– Я ведь просил «хеклер-и-кох», – сказал Англичанин.
– Да, я знаю, но я не мог так быстро его достать. Я уверен, что «штейр-маннлихер» вам понравится. Он легкий, и его легко спрятать. Кроме того, ничего другого я не могу предоставить.
– Очевидно, придется согласиться.
– У вас особая привязанность к «хеклер-и-кох»?
Так оно и было. Он пользовался этим оружием, когда работал в парашютно-десантных частях спецназа, но он не собирался сообщать об этом Россетти. Он завернул оба оружия в прежнюю материю и тщательно уложил их в свой чемоданчик вместе с дополнительными обоймами и коробками с пулями.
– Вам еще что-нибудь потребуется?
Убийца отрицательно покачал головой, и Россетти взял маленький блокнотик и карандаш и начал подсчитывать: оружие, билет на концерт, личные услуги. Подведя итог в лирах, он передал через стол бумагу убийце. Убийца взглянул на счет, потом на Россетти:
– Не возражаете, если я рассчитаюсь в долларах?
Россетти улыбнулся и перевел сумму в доллары по курсу, существовавшему на тот день. Англичанин отсчитал нужное число пятидесятидолларовых банкнот и добавил пятьсот долларов в качестве благодарности. Синьор Россетти передернул плечами, как бы говоря, что благодарность не обязательна, но убийца настаивал, и Россетти благоразумно положил деньги в карман.
Россетти и Англичанин вместе спустились вниз, вышли из дома, и Россетти запер дверь. Их встретил проливной дождь – стены дождя с грохотом обрушивались в проулке, и бурные горные потоки воды стекали в канализацию. Итальянец надел резиновые сапоги до колен; Англичанин же вынужден был прыгать через лужи в своих замшевых туфлях. Это забавляло венецианского ювелира.
– Вы впервые в Венеции?
– Да, боюсь, впервые.
– Вот уже неделя, как у нас каждый день такое, а туристы все равно едут. Они нужны нам – Господу известно, что мне без них нечего делать, – но иногда даже я устаю от них.
У остановки они обменялись рукопожатием.
– Должен сказать, я считаю это самым малоприятным делом, но, наверное, приходится делать то, за что тебе платят. Скрипачка… – Он поднял руки в чисто итальянском жесте. – Скрипачку можно найти другую. А вот росписи Тинторетто… они невосполнимы. Прошу вас, я никогда не прощу себе, если сыграю какую-то роль в их уничтожении.
– Заверяю вас, синьор Россетти, что приложу все усилия, чтобы не повредить их.
Итальянец улыбнулся:
– Я верю, что вы так и сделаете. А кроме того, можете представить себе, какое проклятие падет на того, кто продырявит пулей Спасителя или Деву Марию?
Маленький ювелир перекрестился, затем повернулся и исчез в проулке.
37
Венеция
В тот день команда Габриеля собралась в гостиной номера Анны Рольфе. Все они приехали в Венецию разными путями, с паспортами разных стран и разными прикрытиями. Согласно правилам Конторы это были пары. Операция была задумана и запущена так поспешно, что ей не успели дать название. Номер Анны в отеле назывался люкс «Джорджоне», и с того момента венецианская полевая команда приняла это название.
Были там Шимон и Илана. Они выступали как пара новобрачных французов и прибыли в Венецию с Лазурного Берега. Они были черноглазые, с оливковой кожей, оба – одного роста и почти одинаковой внешности. Они вместе обучались в академии, и отношения между ними стали натянутыми, когда Илана переплюнула Шимона в тире и сломала ему ключицу на пенорезиновых матах в гимнастическом зале.
Были там Ицхак и Моше. Следуя реальностям отношений в современном мире, они выступали в качестве пары геев из района Ноттинг-Хилл, хотя оба были совсем другими. Ицхак был даже агрессивным мужчиной.
Была там Дебора из оттавской резидентуры. Она участвовала с Габриелем в операции по Тарику, и то, как она работала, произвело на него такое впечатление, что он настоял на включении ее в венецианскую команду. Шамрон сначала был против, но поскольку Габриель не отступал, он посадил ее на ближайший самолет из Оттавы и сочинил для ее шефа непререкаемую ложь.
Рядом с ней на диване сидел, перекинув ногу через подлокотник, Джонатан. Он сидел мрачный, со скучающим видом человека, ожидающего в приемной врача прохождения осмотра, в котором он вовсе не нуждается. Он был молодым вариантом Габриеля, – пожалуй, Габриеля до Вены. «Он серьезно относится к убийству, – сказал Шамрон. – Но это не бандит. У него, как и у тебя, есть совесть. Когда все окончено и все остались живы, он найдет тихий туалет, где можно спокойно выбросить из себя все». Габриель, как и подозревал Шамрон, счел эту черту в характере Джонатана обнадеживающей.