— Во имя всего святого… — прошептал Рооса.
— Отойдите назад!
Схватив лежавшую рядом тряпку, врач накрыл ею узелок. Под тканью вздулся бугорок — затем раздался глухой хлопок. По тряпке расползлось алое пятно с желтыми краями. Больной забился в страшных судорогах, сотрясая установленную на каменном полу койку.
Подоспевший санитар помог де Клерку и генералу удерживать Линдена. И все же парень выгнул спину дугой, вжимаясь головой в подушку. Внезапно на шее и на груди у него появились десятки новых узелков, растущих прямо на глазах.
— Назад, всем назад! — воскликнул де Клерк, и все трое испуганно отпрянули от раненого.
Объятые ужасом, они смотрели, как язвы начали рваться одна за другой. В дрожащем свете лампы было видно, как в воздухе повис желтоватый туман, медленно опустившийся Линдену на грудь.
В последней предсмертной конвульсии парень выгнулся высоко вверх, упираясь в койку макушкой и пятками. Его глаза раскрылись, уставившись в пустоту невидящим вздором, после чего он рухнул на койку и затих.
Де Клерку не нужно было щупать пульс, а Рооса все понял и без вопроса. Линден умер. Санитар накрыл мертвое тело простыней.
— Сколько человек больны? — хрипло спросил Рооса.
— Семеро.
— И каков прогноз?
— Если только мне не удастся установить причину болезни и начать лечение, боюсь, все семеро умрут. Как и этот парень. Однако это еще не самое страшное. — Генерал наконец оторвал взгляд от накрытого тела. — Это всего лишь начало. Непременно заболеют и другие.
— Вы подозреваете, болезнь заразная?
— Тут не может быть никаких сомнений. Вы сами видели, как из язв что-то брызнуло в воздух. Мы должны исходить из предположения, что это какой-то механизм распространения — болезнь ищет новые жертвы.
— Как вы полагаете, сколько человек уже заражены?
— Вы должны понять, я никогда не встречался ни с чем подобным и даже не читал о таком. А инкубационный период очень короткий. Всего три дня назад бедный парень находился в полном здравии. И вот сейчас он умер.
— Сколько? — повторил Рооса. — Сколько человек заболеет?
Де Клерк посмотрел генералу в лицо, чтобы у того не оставалось никаких сомнений.
— Все. Все находящиеся в пещере. — Он схватил Роосу за руку. — Эти люди поражены смертельно опасной болезнью. И она здесь, среди нас.
Часть 1
Простая просьба
Глава 1
4 марта, 07 часов 42 минуты
Владивосток, Россия
Его работа заключалась в том, чтобы оберегать плохое от худшего.
Не самое благородное занятие, однако платили за это хорошо.
Стоя в глубине грузового причала владивостокского порта, Такер Уэйн ощущал на плечах тяжесть возложенной на него задачи. Пронизывающий ветер и мокрый снег оставались где-то на задворках сознания, и все его внимание было сосредоточено на портовых кранах, хаотически составленных контейнерах и неясных очертаниях громадных кораблей, выстроившихся вдоль причала. Вдалеке раздался рев сирены. Скрипели и стонали швартовы [3].
Служба в американском спецназе приучила Такера всегда быть наготове, однако сегодня утром это требование было особенно острым. Оно позволяло ему сосредоточиться на двух основных мыслях.
Во-первых, порт Владивосток на Тихоокеанском побережье России был существенным шагом вперед по сравнению с каменистыми пустынями раздираемого войной Афганистана, — хотя Такер не стал бы добавлять этот холодный город в список тех мест, где ему хотелось бы провести старость.
Во-вторых, оценка степени угрозы — то есть, кто сегодня попытается совершить покушение на его босса, где эти люди могут прятаться, что они сделают.
До того как Такер три недели назад взялся за эту работу, на жизнь крупного русского предпринимателя уже были совершены два покушения, и нутро подсказывало ему, что третья попытка произойдет в самое ближайшее время.
Ему нужно быть наготове — им обоимнужно быть наготове.
Такер протянул руку, подбадривая легким прикосновением своего напарника и товарища. Под заснеженной шерстью он ощутил напряженные мышцы своей бельгийской овчарки. Кейн состоял на военной службе, и Такер несколько лет работал в паре с ним в Афганистане. Уволившись из армии, Уэйн забрал собаку с собой. Их связывало нечто гораздо более крепкое, чем поводок; оба прекрасно понимали друг друга и могли обходиться без сказанных вслух слов и жестов рукой.
Кейн уютно устроился рядом с хозяином, навострив уши, внимательно наблюдая за всем происходящим своими черными глазами, казалось, не обращающий внимания на снег, легший толстым слоем на открытые участки его черной с рыжим шерсти. Остальное его поджарое тело было защищено специальной попоной К-9 «Шторм», раскрашенной под его окрас, влагонепроницаемой и усиленной кевларом. В ошейнике Кейна были спрятаны радиопередатчик размером с ноготь и телекамера ночного видения, что позволяло хозяину и собаке постоянно поддерживать между собой зрительную и слуховую связь.
Такер снова полностью переключил внимание на то, что происходило вокруг.
Во Владивостоке было раннее утро, еще не рассвело, поэтому в порту царила полная тишина. Лишь изредка в полумраке торопливо проходил какой-нибудь докер, спешащий на работу. И все же Такер делал все возможное, чтобы не привлекать к себе внимание, стараясь слиться с окружающим фоном: обыкновенный портовый рабочий.
«По крайней мере, хочется надеяться, что со стороны я произвожу такое впечатление».
Такеру было под тридцать, рост выше среднего, на голове растрепанные светлые волосы. Свои накачанные мышцы он скрыл под толстой телогрейкой, спрятав проницательные жесткие глаза под надвинутой на лоб шапкой-ушанкой.
Уэйн провел большим пальцем Кейну по голове, и собака в ответ повиляла хвостом.
«Далековато нас забросило от дома, да, Кейн?»
Впрочем, если убрать океан, Владивосток мало чем отличался от того места, где Такер провел семнадцать первых лет жизни, — от маленького городка Ролла, штат Северная Дакота, у самой границы с Канадой. Если в Соединенных Штатах и есть местечко, которое может поспорить с Сибирью, то это именно Ролла.
В детстве Такер летом плавал на каноэ по озеру Уиллоу и ходил в походы по горам Норт-Вудс. Зимой он бегал на лыжах, ходил на снегоступах и занимался подледной рыбалкой. Однако его жизнь была далеко не такой безоблачной, как можно было бы предположить по слащавым картинкам с рождественских открыток. Родители Такера, оба школьные учителя, погибли в автомобильной катастрофе, произошедшей по вине пьяного водителя, когда мальчику было всего три года, оставив его на попечение деда по отцовской линии, которого сразил инфаркт, когда он расчищал снег в одну особенно суровую зиму. После чего Такера, не имевшего других близких родственников, в возрасте тринадцати лет отдали в детский дом, где он оставался до тех пор, пока в семнадцать лет не подал прошение о досрочном выходе из-под опеки и не пошел в армию.
Такер задвинул эти мрачные годы как можно дальше, на задворки памяти.
«Неудивительно, что собак я люблю больше, чем людей».
Он снова сосредоточился на насущных задачах.
На главной проблеме: покушении.
Такер внимательно осмотрел причал.
«Откуда может прийти опасность? И в каком виде?»
Богдан Федосеев, русский предприниматель-миллиардер, вопреки совету Такера договорился об этом раннем визите в порт. Вот уже несколько недель ходили слухи о том, что докеры стремятся объединиться в профсоюз, и Федосеев согласился встретиться с вожаками в надежде усмирить своих рабочих. И как будто одной напряженности было недостаточно — Такер подозревал, что среди докеров немало приморских сепаратистов, развязавших кампанию политического террора против видных дальневосточных предпринимателей, а это делало Богдана Федосеева в их глазах желанной целью.
Такеру не было никакого дела до политики, но он прекрасно понимал, что в его ремесле необходимо разбираться во всех мелочах политического ландшафта — точно так же, как и ландшафта физического.
3
Здесь и далее: редактор не несет ответственности за отображение авторами российской действительности.