– Пуаро! – взревел я. – Запомните раз и навсегда, что я никогда не буду иметь дело с дьявольскими приспособлениями вашего мошенника-парикмахера. Что вам не нравится в моей макушке?
– Что вы, мне все, все нравится.
– Я ведь не лысею?
– Нет, нет! Ну конечно, нет!
– Жаркое летнее солнце там, где мы живем, заставляет волосы немного выпадать. Когда буду возвращаться, захвачу с собой хороший тоник для волос.
– Précisément[14].
– В любом случае, какое до этого дело Джеппу? Он всегда был чертовски нахален. И у него совсем нет чувства юмора. Он относится к категории людей, которые смеются, когда из-под садящегося человека убирают стул.
– Многие люди в этом случае рассмеются.
– Это совершенно бесчувственно.
– С точки зрения того, кто садится, – здесь вы правы.
– Ладно, – сказал я, постепенно успокаиваясь. (Должен признаться, что я очень трепетно отношусь к выпадению волос на своей макушке.) – Мне жаль, что это анонимное письмо ни к чему нас не привело.
– Да, в отношении его я здорово ошибся. Но мне показалось, что от этого письма пахло какой-то приманкой. А оказалось, что это обыкновенная глупость. Увы, я становлюсь старым и подозрительным, как та слепая собака, которая рычит без всякой причины…
– Если вы хотите, чтобы я поработал с вами в паре, то нам надо срочно разыскать новые «преступные» сливки, – заметил я со смехом.
– А помните наш позавчерашний разговор? Если бы вы могли заказать преступление так, как заказываете обед в ресторане, то что бы вы заказали?
– Дайте подумать… – Я заразился его идеей. – Давайте взглянем на меню. Ограбление?.. Мошенничество?.. Нет, не то. Слишком по-вегетариански. Это должно быть убийство – кровавое убийство со всякими приправами.
– Ну конечно. Hors d’oeuvres[15].
– Кто же будет жертвой? Мужчина или женщина? Думаю, мужчина. Какая-нибудь шишка. Американский миллионер, или премьер-министр, или владелец газеты. Место убийства – а чем не подходит старая добрая библиотека? Мне кажется, что с точки зрения атмосферы она идеальна. Что же касается оружия, то это должен быть какой-нибудь по-особому искривленный нож или какой-нибудь тупой предмет – каменный истукан, например…
Маленький бельгиец вздохнул.
– Ах да, конечно, – продолжил я. – Есть еще яд, но его всегда так сложно использовать… Или, например, револьверный выстрел, эхом раздавшийся в ночи… Потом должны быть одна или две хорошенькие девушки.
– С золотисто-каштановыми волосами, – пробормотал мой друг.
– Вы все шутите. Одна из девушек, естественно, должна попасть под подозрение, а кроме того, у нее с ее молодым человеком возникают какие-то трения. Ну и, конечно, должны быть другие подозреваемые: пожилая дама, очень опасная на вид, друг или соперник убитого, скромный секретарь – темная лошадка, жизнелюбивый мужчина с вульгарными манерами и идиот детектив, похожий на Джеппа. Вот, наверное, и всё.
– И это ваше представление об идеальном преступлении?
– Вижу, что вы со мной не согласны.
– Ну что ж, вы сделали совсем неплохое резюме почти всех детективных историй, которые когда-либо были написаны. – Сыщик грустно посмотрел на меня.
– Ну хорошо, – примирительно заметил я. – А что бы заказали вы?
Пуаро закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Его речь походила на мурлыканье кота.
– Очень простое преступление. Преступление без всяких витиеватостей. Тихое, домашнее, очень интимное и совсем бесстрастное.
– Как это преступление может быть интимным?
– Давайте представим себе, – промурлыкал сыщик, – что четверо людей садятся, чтобы поиграть в бридж. Еще один, мужчина, оказавшийся лишним, усаживается в кресле у камина. А в конце вечера выясняется, что мужчина у камина мертв. Один из четверых игроков, пока сидел на раздаче, подошел и убил его. Трое же игроков, слишком занятые розыгрышем роббера, этого не заметили. Вот это, я понимаю, преступление! Кто, по-вашему, убийца?[16]
– Послушайте, – заметил я, – но в этом нет ничего интересного!
– Конечно, потому что здесь нет странно изогнутых ножей, шантажа или украденного изумруда, известного под именем «Око Божества». – Маленький бельгиец посмотрел на меня с осуждением. – Так же, как нет никаких следов восточных ядов. Вы слишком любите мелодрамы, Гастингс. Вы бы хотели заказать не одно убийство, а целую серию.
– Соглашусь, – признался я, – что второе убийство подчас очень оживляет повествование. Если, предположим, оно происходит в первой главе, а потом, вплоть до предпоследней страницы, вы исследуете алиби всех присутствовавших, то это может несколько надоесть.