— Но что же заставило вас начать копаться в этом после того, как я ничего не обнаружил? — Он быстро занял оборонительную позицию.
— Нас попросили разобраться в этом деле.
— Кто? Наверное, та чокнутая старая карга. — Он заметил легкую перемену в выражении лица Барнеби и попытался успокоиться. — С вашей стороны было бы очень любезно поставить меня в известность.
— Но я как раз и пришел за этим.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду — предварительно.
Приближающиеся шаги вернули Барнеби к реальности. Дверь открыла девушка. Припомнив слова доктора Балларда об «исключительно невзрачной» дочери, Барнеби сразу же догадался, что это она и есть: низенькая, едва ли чуть выше пяти футов, и полная. Все ее тело казалось каким-то рыхлым, губы безвольно расплывшимися, жесткие волосы торчали дыбом, обрамляя лицо проволочным нимбом. Красивыми были лишь большие ореховые глаза, время от времени начинавшие часто моргать. Эта привычка придавала девушке нервный, но вместе с тем несколько вызывающий вид: она казалась человеком, который твердо решил выбраться из состояния вечной неуверенности в себе.
Барнеби объяснил, зачем они пришли, и она впустила их в дом. Он шел за Джуди Лесситер по коридору. Ее ноги, мелькающие под подолом бесформенного платья-колокола, были весьма примечательными: очень толстые у коленей, к лодыжкам они резко становились тоньше и посему походили на перевернутые кегли. Она толкнула дверь гостиной и вошла, Барнеби, не отставая, следовал за ней.
Доктор Лесситер поднял глаза от газеты, потом положил ее с довольно рассерженным видом.
— Господи боже, я надеялся, что попрощался с вами окончательно!
— Увы, но мы проводим формальное расследование…
— И уже перевернули всю деревню вверх тормашками!
— В случае необъясненной смерти…
— Женщина по ошибке съела цикуту. Прямо за Черч-лейн ее целое поле. Семена разносятся повсюду. Очевидно, они попали и к ней в сад и там проросли. Что тут еще выяснять?
— Мы опрашиваем всех жителей деревни, где они находились в интересующий нас день. То есть в пятницу, семнадцатого июля, после обеда и вечером.
Доктор раздраженно хмыкнул, отшвырнул газету, поднялся, повернувшись к инспектору спиной, и уставился в камин.
— Ну ладно… Раз уж мы обязаны. Я после обеда посещал пациентов на дому… А потом, ве…
— Папа, ты посещаешь пациентов по вторникам и четвергам. — Джуди говорила спокойно и рассудительно, но Барнеби показалось, что он заметил неприятную улыбку.
— Что? Ах, да… простите. — Лесситер взял в руки какой-то журнал и начал перелистывать его, демонстрируя отсутствие заинтересованности. — Конечно же я был дома. Немножко покопался в саду, но бо́льшую часть времени смотрел финал… Какая была игра! Просто превосходно!..
— А вечером?
— Боюсь, я все так же был здесь. Скучный выдался день, на самом деле.
— А ваша жена все это время находилась с вами?
— Часть вечера да. А днем она ездила по магазинам.
— Благодарю вас. Мисс Лесситер?
— Днем я была на работе. Я работаю в Пиннере[21] в библиотеке.
— А вечером?
— …здесь…
Оба полицейских заметили весьма драматичное изумление, появившееся в глазах доктора при этом заявлении, на что он явно и рассчитывал. «Око за око», — подумал Барнеби.
— Ну… — выдавила она, — я немножко прогулялась… стояла такая хорошая погода.
— Вы помните, во сколько это было?
— Извините, нет. Я гуляла совсем недолго.
— А куда вы ходили?
— Просто по Черч-лейн, прошлась с полмили по полям, потом вернулась.
— Вы кого-нибудь встретили по дороге?
— Нет.
— Вы не заметили ничего необычного, когда проходили мимо коттеджа «Улей»?
— Нет… Кажется, шторы были закрыты.
— А во сколько вы вернулись?
Она безразлично пожала плечами.
— Вы не можете нам в этом помочь, доктор Лесситер? — спросил Барнеби.
— Нет. — Доктор вернулся на свое место и снова погрузился в чтение газеты. Барнеби только собрался спросить, могут ли они поговорить с миссис Лесситер, как она сама появилась в дверях у него за спиной. Он сразу же догадался об этом по мгновенной перемене в атмосфере. Доктор, бросив взгляд через плечо инспектора, с большим рвением принялся читать, что само по себе не могло быть естественным, Джуди надулась, а сержант Трой непривычно покраснел.
— Мне показалось, что я слышу голоса.