Студнев уже смирился. Опытные фартовики относятся к свободе философски. Когда-нибудь да попадешься, если взял себе такую жизнь… Сейчас его отправят на Шпалерную, в предварительную тюрьму, где человека ждут почет и уважение. Гусиная Лапа – личность известная. Налетчик даже воспрянул духом. Вон как начальство обрадовалось! Значит, и оно почитает Вафусия! И вдруг ни с того ни с сего арестованный заявил Лыкову:
– Ваше высокоблагородие, а хотите, я вам тайну скажу?
– Хочу! – тут же ответил Алексей. С ним уже случалось, что уголовные без видимых причин неожиданно делали важные признания. Иногда из мести, но чаще из амбиции: вот, мол, какая я фигура, чего знаю.
Гусиная Лапа сделал глубокомысленное лицо и осмотрелся. Все в комнате притихли и пялились на него, даже сам начальник сыскной полиции.
– Но тока вам, потому – из уважения. Вы ведь Лыков господин?
– Да. А ты откуда знаешь?
– Товарищи про вашу силу да смелость говорили. На Сахалине, в Корсаковской тюрьме. Я туда прибыл, когда уж вы обратно уплыли, маненько не застал.
– Было дело, служил я в Корсаковске. Так что ты имеешь сказать?
– Товарищи говорили, ваше высокоблагородие, что вы человек справедливый. А правда, будто вы арестанта, что на вашу личность с ножом бросился, вместо чем повесить, велели только выпороть?
– Правда. Пустой был человек, это его «иваны» заставили. Пожалел дурака.
– И не плетью, а просто розгами?
– Да. Но ты тайну-то будешь сказывать? Или нету никакой тайны, а так, язык почесать ляпнул?
– Есть! Есть тайна. Тока вам, за вашу справедливость, скажу. Сегодня ночью на костеобжигательном заводе будут мертвое тело жечь.
– Где именно? – выскочил вперед Вощинин. – Для чего?
Но Гусиная Лапа его игнорировал, пытливо глядя на Алексея.
– След заметают? – спросил тот.
– Надо полагать.
– На каком заводе? Их в городе четыре.
– Того не знаю. Но где-то на Гутуеве.
– Вот спасибо тебе, Вафусий Силыч! Буду думать, как тебе поблажку учинить.
– Вы мне уже учинили, ваше высокоблагородие, – серьезно ответил налетчик. – Тем, что руку не сломали или нутро не отбили, как Глазенапу[6]. Ежли б я знал, что на Лыкова с ножом посягаю, сам бы бежал от вас быстрее пули.
Сыщики отошли в угол и стали там совещаться.
– На Гутуевском острове три завода, – стал загибать пальцы надворный советник. – Первый, самый маленький, – Грумбта. Это на Динабургской. Рядом с ним второй, Кобозева; он самый большой. А третий завод – Ильина. На котором из них?
– У Кобозева, – решительно заявил Вощинин. – Вот же темный человек! Давно мы вокруг ходим, а схватить не за что.
– Это тот, что Михаил Никитич? Почетный гражданин и благотворитель?
– Он, собачья суть! Главный в столице скупщик краденого. Владелец крупнейшей артели тряпичников. И костеобжигательный завод у него тоже самый-самый. На Динабургской, повозле завода, трактир и доходный дом. Ну, как дом? Так, казарма для рабочих… А сама ставка Мишкина находится на Лиговке. Там полноценный притон: торговые бани, второй трактир и балаганы для тряпья. Благотворитель, мать его ети!
У Платона Сергеевича даже задергалось веко. Видать, почетный гражданин Кобозев сильно ему досадовал…
– Трактир на Лиговке – «пчельник»?[7] – уточнил Алексей.
– Только отчасти. Обыватели туда тоже ходят, не одни фартовые. Но тон задают «красные»[8]. И с ними у Кобозева крепкая стачка.
– А в чем его главное дело? Бани?
– Ну, там, конечно, незаконная проституция, но обороты дает артель. В балаганах, что во дворе, скупают и хранят краденое. Однако сделано так, будто сам Кобозев ни при чем, все отдано в аренду и скупку ведут приказчики. Ночью украли, под утро перешили и тут же выставили на Толкучем. Хозяин свою вещь уже не опознает.
– Облавы делали?
– Последний раз еще при Иване Дмитриевиче[9], десять лет назад. Как стал Кобозев большой благотворитель, ходить туда мы прекратили. Начальство не одобряло…
Лыков понял затруднение коллежского советника. Артели тряпичников тесно связаны с ворами и часто руководят ими. Тряпичники – и наводчики, и скупщики. Двадцать хозяев таких артелей держат весь воровской оборот столицы. У каждого свой «пчельник», свои шайки на прикорме, свои ночные портные и подпольные ломбарды. Высокий забор и злые собаки охраняют дом от непрошеных гостей. Разбогатев, хозяин артели ставит на довольствие участкового пристава и околоточного. Еще избирается в гласные думы, обзаводится посредниками и присяжными поверенными. И делается для полиции неуязвим.