«В заключительном слове Н. И. Ежова на пленуме в качестве доказательства того, что я и в 34 г. якобы поддерживал связи со своими мною осужденными «друзьями», фигурировали два моих письма:
1) к Е. Ярославскому о Владимире Слепкове и 2) к Медведю о Котолынове. Последнее письмо объясняется вот как (я с Котолыновым вообще никаких связей не имел): ко мне пришел Д.Л.Талмуд, физик и сотрудник ГПУ, которому я помогал в устройстве специального назначения лаборатории, находящейся] в ведении ГПУ. Он меня просил написать Медведю, чтоб тот дал ему Котолынова, о котором он, Талмуд, знает от Смородина. Тогда по просьбе Талмуда я, не имевший представления о том, что такое Котолынов (он мне его назвал Ваня Котолынов), написал Медведю, и т. к. Талмуд сказал, что за К[отолыновым] были какие-то оппозиционные грехи, я в этом же письме к Медведю написал и об этом и указал, что нужно специально проверить К[отолынова] по этой линии (все это можно прочесть в оригинале письма; все это можно проверить и у Талмуда). Так какая же это связь? Какая же это переписка с друзьями, мое письмо начальнику ГПУ по просьбе сотрудника ГПУ?» ([АП РФ.] Ф. 3. Оп. 24. Д. 301. Л. 153).
Бухарин ссылается на два письма, которые Ежов предъявил февральско-мартовскому пленуму 1937 г. Лено никогда не рассматривает их или что-либо о контексте, в котором всплыла рекомендация Бухарина Котолынову. Мы рассматриваем ее здесь, так как она имеет непосредственное отношение к вопросу о свидетельствах против Бухарина.
В ходе обстоятельного обвинения Бухарина перед Пленумом ЦК в феврале 1937 г. Ежов цитировал свидетельства, что Бухарин вместе с Рыковым продолжали участвовать во враждебной оппозиционной фракции против сталинского руководства, в то же время заявляя, что они давно отказались от всякой оппозиции. То есть Ежов обвинил Бухарина в «двурушничестве» — тема, которую мы исследуем в другой главе настоящего труда.
Как раз перед рассмотрением обоих писем, упомянутых выше, Ежов цитирует свидетельства, которые мы можем сейчас проверить. Ежов сказал:
Было предъявлено три главных обвинения. Во-первых, в том, что Бухарин и Рыков после подачи ими заявления о полном подчинении партии и отказе от своих правооппортунистических взглядов обманывали партию, двурушнически маскируясь, отказываясь от своих правооппортунистических взглядов, они сохранили свою фракцию, члены которой ушли в подполье, продолжали стоять на своей старой политической платформе, не прекращая борьбу с партией, подчиняясь только своей внутрифракционной дисциплине. Для руководства этой фракцией еще в 1928 г. был создан центр, который существовал до последнего времени. Активнейшими участниками, членами этого центра были Бухарин и Рыков («Вопросы истории», 1993, № 2. С. 26).
В 1929 г. Бухарин лично рассказывал швейцарскому коммунисту Жюлю Эмбер-Дро, члену исполнительного комитета Коминтерна и одному из немногих сторонников Бухарина в этом органе, что он и его люди собирались убить Сталина:
Бухарин говорил мне также, что они решили использовать индивидуальный террор, чтобы избавиться от Сталина[108].
Как мы читали в другом месте, нет причин сомневаться в этом свидетельстве:
Эмбер-Дро писал без какого-либо давления со стороны НКВД. Он был другом Бухарина и ненавидел Сталина. У него не было причин лгать или преувеличивать то, что он знал. И это не «слухи», поскольку Эмбер-Дро писал, что слышал о планах об убийстве Сталина из уст самого Бухарина[109].
В своей знаменитой и важной книге о Бухарине Стивен Ф.Коэн цитирует мемуары Эмбер-Дро. Однако Коэн скрывает от своих читателей откровение швейцарского коммуниста о том, что Бухарин и его фракция замышляли убийство Сталина не в 1932 г., как подтверждают и более поздние свидетельства, но еще в 1929 г. или даже возможно несколькими месяцами ранее в 1928 г.[110]
К тому времени, как Ежов выступил перед Февральско-мартовским пленумом 1937 г., уже было огромное количество свидетельств, что Бухарин продолжал оппозиционную деятельность, включая поддержку других, особенно более молодых членов партии в своей фракции, враждебной Сталину. На момент написания этой книги было опубликовано пять очных ставок между Бухариным и его соратниками: с Астровым, Куликовым, Пятаковым, Радеком и Сосновским. Мы тщательно проанализировали все эти отчеты в одной из наших публикаций[111].
108
109
110
Bukharin and the Bolshevik Revolution. A Political biography 1888–1938. - New York: Oxford University Press, 1980 (1971), 294, 300, 309. Воспоминание Эмбер-Дро приводится на с. 453 под № 170.
111
«Вердикт: Виновен!». Гл. 1 в кн.: