— ..!
— Я же говорю — один секс на уме, — сказал Джим.
— Вот что я вам скажу, — отозвался Сэмми, глядя на своих спутников через очки в черной оправе. — В тихом омуте черти водятся. Истинная правда, клянусь Богом.
— Мисс Амальо, — сказал Баки, по-прежнему с трудом выговаривая это имя, — не тихий омут. Это стоячее болото. И я удивлен, поражен, огорчен, Сэмюэл Хорн, что ты вынашиваешь такие замыслы…
— Вынашиваю, — признался Сэмми. — Есть грех!
— Нехорошо! — пожурил его Баки, склонив светлую, коротко стриженную голову, а затем, помотав ею, тяжело вздохнул: — Непристойно! — И опять вздохнул. — Но, признаться, вообще-то я тебя понимаю. В мисс Амальо есть что-то иностранно-пикантное, хотя ей четыре тысячи лет от роду.
— Ей никак не больше тридцати, — возразил Сэмми. — Готов биться об заклад. Ставлю свой золотой ключ члена общества «Фи Бета Каппа»[17].
— У тебя его нет.
— Верно, нет. Но когда-нибудь обязательно будет, а любой американец знает, что этим ключом можно отворить жемчужные врата. Но я готов рискнуть этим ключом. Я готов даже выдать секрет рукопожатия членов этого общества, если окажется, что мисс Амальо хотя бы на день старше тридцати.
— Она итальянка, — сказал Джим откуда-то из пустоты. Когда Джим напивался, его лицо начинало жить своей жизнью, как бы отделяясь от туловища, — глаза плавали в воздухе, а губы двигались сами по себе.
— Это точно, — сказал Баки. — Ее зовут Серафина.
— Откуда ты знаешь?
— Так написано на программе семинара. Серафина Амальо. Очень красиво.
— Но какая же она зануда, прости Господи, — вздохнул Джим.
— И в то же время у нее крепкая приятная грудь, — заметил Сэмми.
— В высшей степени, — согласился Баки.
— У испанок бывают такие груди, — заметил Джим откуда-то слева. — Тоже!
— За здоровье Серафины Амальо, — сказал Баки, поднимая стакан.
— И за испанок, — добавил Джим. — Тоже!
— За крепкие груди!
— За стройные ножки!
— И белые зубы!
— И зубную пасту.
Они выпили.
— Я знаю, где есть испанки, — сказал Сэмми Хорн.
— Где?
— В Айзоле.
— Где именно?
— На улице, которая называется Мейсон-авеню. Слыхали про такую?
— Нет.
— Тем не менее Мейсон-авеню существует. Там полно испанок с крепкой грудью, стройными ножками и белыми зубками. Джентльмены! — произнес он. — Нам надо определиться. Который час, Баки, старина?
— Шесть часов двадцать пять минут, — сказал Баки, взглянув на часы. — И сорок пять секунд. Когда раздастся «Бум!», будет шесть двадцать шесть.
Он помолчал и затем сказал: «Бум!»
— Время летит быстро, — возвестил Сэмми. — Быстрее, чем мы думали. Друзья, в один прекрасный день нас могут призвать в армию. И что тогда? Марш вперед? Проливать кровь в чужих краях?
— Ужас! — сказал потрясенный Баки.
— А значит… Неужели мы будем сидеть и ждать, когда мисс Амальо снимет свою блузку? Этого она, по-моему, не сделает никогда, хотя у нее замечательная крепкая грудь. Не лучше ли нам отправиться на разведку в чужие края? На эту самую Мейсон-авеню, где не надо браться за оружие? Что вы скажете, друзья?
Друзья молчали.
— Подумайте хорошенько, друзья, — призвал их Сэмми. И, помолчав, добавил: — Быть может, это наш звездный час.
Друзья хорошенько подумали.
— В бой, но любовный! — воскликнул Баки.
Хоуз стоял у доски объявлений недалеко от выключателя и чертил у себя в блокноте какую-то абракадабру, выжидая, когда наступит идеальный момент для атаки. Как только Вирджиния Додж окажется на противоположном конце комнаты, можно начинать. К сожалению, она не выказывала ни малейшего желания покинуть свое место за столом. Сидела, мрачно уставившись на бутылку с бесцветной жидкостью.
Черт с ним, размышлял Хоуз, черт с ним, с идеальным моментом! Пусть только оторвется хотя бы на секунду, чтобы мне успеть выключить свет.
Мне потребуется всего-навсего три секунды. Чуть только она отвернется, я выключу свет и схвачу револьвер. Главное — не ошибиться. Он в левом кармане. Не залезть бы впопыхах в правый! Господи, а вдруг кто-то из ребят подумает, что и впрямь авария с электричеством? Кто-нибудь чиркнет спичкой или включит аварийное освещение… Кстати, есть оно у нас? Кажется, есть, выключатель у стола-свалки. Не дай Бог кому-то в голову придет такая светлая мысль — включить запасное освещение. Тьфу, каламбур получился. Как бы мне и вовсе не отключиться… Надо же, опять каламбур. Не погубите мой план, ребята, не проявляйте, пожалуйста, героизм!