— От меня?
— Именно. Мне надоело торчать в вашей богадельне. Здесь плохо кормят и полно клопов.
Страх Бловица сменился ненавистью. Сомнений не оставалось — перед ним русский шпион. Оттого он так и осведомлен по делу полковника Редля. Вероятно, сам же с ним и работал.
— Не нужно брать меня на пушку, господин шпион, — угрожающе произнес тайный советник. — Не забывайте, что вы в тюрьме и в полной моей власти.
— А как насчет «Зеленого дома»? — артистично зевнув, изрек Вадим. — Имеются фотографии…
Леопольд Бловиц оцепенел. «Зеленый дом» был самым фешенебельным борделем Европы, созданным в конце прошлого века по инициативе шефа прусской контрразведки Вильгельма Штибера. В стены этого заведения завлекались дипломаты, министры, высокопоставленные чиновники как Германии, так и других стран. Что говорить, если среди клиентов «Дома» оказались даже некоторые члены императорской семьи. Впоследствии — при нацистах — достойным наследником этого вертепа должен был стать знаменитый «Салон мадам Кити».
Новичок, попадая в «Зеленый дом» впервые, не сразу понимал, что это за учреждение. Если потенциальный клиент слыл человеком строгих правил, к нему и относились соответственным образом. Долгое время все было пристойно: пара необыкновенно интеллектуальных красавиц, молодой промышленник, пожилой господин чрезвычайно благородной наружности, карты, неспешная политическая беседа. Одним словом, атмосфера закрытого аристократического клуба, каких в Берлине немало. И только через неделю, а если потребуется, то и через месяц пойманный в сети осознавал, что к чему. Но он мог еще очень долго не догадываться, что пойман намеренно, а мог не почувствовать этого вообще никогда, ведь большая часть клиентуры Штибера комплектовалась по его указанию на всякий случай. Авось понадобится.
Зато потом, когда моральные устои новичка постепенно (а чаще очень быстро) ослабевали, или когда он понимал, что попался и пути назад нет, он имел право на все, что только могла нарисовать ему его безудержная фантазия. Ограничений не существовало. От легкой любовной эротики до оргий с цепями, наркотиками и гомосексуальными извращениями. И все под прицелом тайных фотообъективов и под беззвучное жужжание фонографов, после чего для некоторых наступал черный день сделки с сатаной, когда они ставили подписи под компрометирующими их документами. Очень многие, попав на крючок Вильгельма Штибера, висели на нем годами, а будучи выжатыми словно лимон и потому уже бесполезными для «короля шпионов» (слова восхищенного Фридриха Вильгельма), они упрашивали его не прогонять их из «Дома», а позволить ходить туда и дальше. И некоторым разрешали, кому из жалости, кому за прошлые заслуги.
В начале века Леопольд Бловиц три года проработал в Берлине помощником военного атташе Австро-Венгрии. Уже тогда он занимался разведкой, шпионя против Германии. С середины XIX века и по сей день взаимный шпионаж между будущими союзниками не прекращался ни на секунду. После 1866 года Бисмарк несколько раз вынашивал планы новой войны против Австрии, а когда этих планов не было, разведданные продолжали собираться хотя бы потому, что в этой стране всегда существовала разветвленная сеть германской агентуры. Не сидеть же ей без дела.
Переехав в Берлин весной, к лету Бловиц оказался в числе завсегдатаев «Зеленого дома». Самого Штибера уже не было, но его секс-служба исправно работала и своевременно финансировалась. Однажды Бловица остановили прямо на улице, усадили в автомобиль и отвезли куда-то за город. Прямо в лесопарке ему показали две фотографии. На первой он был в щегольском мундире военного дипломата при орденах и шпаге с бокалом игристого в руке. Это был фуршет по случаю дня рождения кайзера. На второй фотографии он валялся в роскошной кровати голышом, липкий от шампанского и губной помады, а в его мундире (правда, без штанов) перед фотокамерой позировала голая мадам пышных форм. Еще одна голая парочка — мужчина и женщина — возлежали тут же. В мужчине легко угадывался известный венским спецслужбам шпион и перебежчик — капитан Роль. Этот последний был одной из жертв Казани. Русские охотно допускали на свою территорию (причем почему-то именно в Казань) офицеров австрийской контрразведки. Там их без лишних придумок и особых расходов просто-напросто спаивали, вводили в долги и перевербовывали. Некоторых, впрочем, удавалось подловить на каком-либо личном пороке, например, на склонности к гомосексуализму. Полковник Редль, кстати, был как раз из этого числа.
Увидав фотографии, Бловиц хотел сперва застрелиться, но его отговорили. Ему мягко объяснили, что в этом случае фотографии (а это далеко не все) тут же будут отправлены в Вену семье и начальству. Если же он не станет пороть горячку, то имеет хороший шанс дожить до старости и умереть в чине корпусного генерала.
— Сколько шпионов в год разоблачают у вас и у нас? — спросил его небрежно одетый человек в пенсне с затемненными стеклами и сам тут же ответил: — Одного-двоих, не более. А перевербован каждый третий. Так что не делайте глупостей, а спокойненько безобразничайте дальше и наслаждайтесь жизнью. Даст бог, никто ничего не узнает.
Довод подействовал. Бловиц скоро смирился со своим двойственным положением. В конце концов, ко всему можно привыкнуть. Не он один оказался в такой ситуации, к тому же и в Вене, как известно, существует аналог «Зеленого дома» — это заведение фрау Вольф. И пусть в техническом плане венский бордель был гораздо примитивней берлинского, тем не менее его хозяйка снабжала еще принца Рудольфа подробной информацией о своих клиентах. Сам Вильгельм — нынешний кайзер Германии — в бытность свою принцем бывал у нее неоднократно. Бывший австрийский военный атташе в Берлине, полковник Штейнингер, шепнул как-то об этом своему молодому коллеге Бловицу по секрету.
Итак, он смирился. Он посылал в Вену похожую на правду дезинформацию, а вернувшись домой и вплотную занявшись работой в австрийской разведке, выполнял некоторые поручения своих берлинских знакомых. Справедливости ради нужно сказать, что Бловиц всеми силами старался выйти из-под их опеки. Ему удалось напроситься на дипломатическую работу в Англии, но и там жертву «Зеленого дома» срисовали немецкие друзья. Снова пришлось работать за двоих, рискуя быть пойманным еще и ребятами из Ми-5.[74] Через полтора года он добился отзыва и с тех пор оставался на родине.
Узнав о том, что его коллега, полковник Альфред Редль, оказался предателем и уже сутки как попал под колпак спецслужб и полиции, Бловиц сделал все, чтобы тот незамедлительно застрелился. Он подговорил их общего знакомого Виктора Поллака[75] встретиться с Редлем в ресторане и убедить его сделать этот шаг. В пражской квартире Редля Бловиц и Поллак, отослав остальных в другие комнаты, сумели выкрасть и скрыть наиболее важные обличительные документы предательской деятельности их товарища. И хотя Бловиц не знал, что Редль работает на русских, а тот, в свою очередь, не ведал, что его коллега батрачит на немцев, большого скандала следовало опасаться и Бловицу. Он хоть и был рыбешкой гораздо меньшей величины, но запросто мог попасться в сети широкомасштабного расследования.
Но как вся эта неприглядная история стала известна Каратаеву, передавшему затем ее своему товарищу? Исключительно благодаря дальнейшему ее продолжению, которого теперь может и не быть.
Во время войны такие, как Бловиц, перестанут интересовать Германию: судьбы немцев и австрийцев будут отныне слиты воедино, и обе нации поведут две свои империи одной дорогой к общему краху. Однако германская разведка не забудет о воспитанниках. Теряя в Англии одного за другим своих агентов, она обратится за помощью к союзнику: нужны кадры для восполнения потерь. Бловиц как нельзя лучше подойдет для этой роли. Он знает язык, нравы, в конце концов, он профессионал. Полковник отрастит усы и под видом торговца рыбой проберется на Альбион. Он поселится в Шотландии, подальше от мест, где его могли бы узнать, и поближе к «спальне Королевского флота» в Скапа-Флоу. Наконец-то измученный совестью Бловиц обретет самого себя. Он будет окрылен надеждой на отпущение грехов и станет работать не покладая рук. Но в конце мая шестнадцатого года, в канун Ютландского сражения, его группа потерпит провал. Бловица отправят в Лондон, а затем в Тауэр, где закончат свою карьеру все вражеские шпионы вкупе с доморощенными предателями. Он попросит дать ему возможность написать историю своей жизни и получит на это лишь две недели. Пятого июля у подножия Вейкфильдской башни во дворе замка Тауэр Леопольду Бловицу завяжут глаза и расстреляют.