— Ему лень вставать, — мой тон прозаичен.
— Не хочу быть грубой, но если ему нужен репетитор, возможно, отчасти лень тому виной.
Точно подмечено.
— Точно подмечено.
— Отлично, раз мы установили, что я не эта таинственная пропавшая Вайолет, то мне очень нужно вернуться к учебе. Ты убиваешь мое моджо[2].
— Верно. Прости, что побеспокоил тебя, — извинение слетает с языка и звучит довольно искренним.
Девушка пренебрежительно мямлит:
— Ммм, хмм, — и продолжает водить кончиком пальца по строчкам в блокноте, даже не взглянув на меня.
Это действительно чертовски раздражает.
В смысле, мою гордость сейчас реально побивают. Не каждый день меня отвергают, и, конечно, не какое-то ничтожество в проклятой библиотеке, занудная одноклассница с длинной палкой в заднице.
Должен ли я просто повернуться и уйти? Или попытаться оставить последнее слово за собой? Я стою тут, на самом деле не зная, что делать, и засовываю руки в карманы джинсов.
Эта цыпочка сумела вывести меня из себя менее чем за минуту, и ей хватило смелости отвергнуть меня — а я не совсем уверен, как с этим быть.
— Можешь теперь уходить, — она читает мои мысли, в ее голосе слышится небольшой надрыв.
Что, бля, не так с этой цыпочкой?
— Расслабься, — выдавливаю из себя. — Я ухожу.
Быстро возвращаюсь обратно к своему столу, и на идиотских лицах обоих моих дружков светится довольное выражение. Я отодвигаю свой стул, отвечая им сердитым взглядом.
— Было не похоже, что все прошло хорошо, — осмеливается выдать Дилан.
— Отвали.
— Это не Вайолет? — спрашивает Зик.
— Нет, — я раскрываю учебник по топографии. — Не Вайолет.
— Эй, ОзМэн, — говорит задумчиво Дилан. — Держу пари, если ты вернешься туда и начнешь клеиться к ней, она смогла бы хвастаться об этом неделями. Дай ботанке причину жить.
Почему-то я в этом сомневаюсь.
— Сперва ей нужно хотя бы ненадолго оторваться от книги, чтобы обратить на меня внимание.
— Спорю, ты не смог бы довести ее до того, чтобы она обкончала свои белые панталоны.
— Ни фига подобного. Такое было бы сложно?
Зик смеется.
— Давайте по чесноку, она носит не панталоны, а скорее, пояс целомудрия.
Не то чтобы я возражаю против белых панталон; все они соскальзывают вниз по бедрам женщин одинаково: медленно и с приятным удовлетворяющим звуком, когда они соприкасаются с полом.
Я со знанием дела ухмыляюсь.
— Да, наверное.
— Как думаешь, она девственница? — Дилан озвучивает свои мысли вслух.
Зик тихо ржет, глядя через его широкие плечи в направлении библиотекарши, которая идет по периметру зала. Он понижает голос.
— Черт, еще какая девственница; посмотри на нее. Она будет наверняка плакать после оргазма, когда, наконец, примет его по…
— Ну все, хватит, — я резко обрываю его; даже у меня есть свои нормы, когда речь идет об оскорблении женщины. Конечно, они не высоки, но у меня есть несколько, и унижать их сексуально является одним из них. — Ты ведешь себя как придурок.
Я бросаю на девушку еще один взгляд через плечо, мой тон смягчается. Она действительно вроде как миленькая.
— Кроме того, почему тебя это вообще волнует?
— Нисколько. Просто говорю, что, несмотря на твое чертово бахвальство, ты не смог бы добиться того, чтобы эта цыпочка переспала с тобой, ручаюсь за это, — он кивает головой в ее сторону. — Я видел, как она вздула тебя, и это не то, что ты привык получать.
Правда. Возьмите, к примеру, прошлую ночь: мне не понадобилось прилагать почти никаких усилий, чтобы трахнуться на заднем дворе ледового дворца по хоккею. Пару словечек, несколько кокетливых улыбок, и, прижавшись к наружной стене здания, я уже трахаю какую-то девчонку, которая даже не сказала мне своего имени.
— …и спорю, ты не смог бы добиться, чтобы ее рот оказался на какой-либо части твоего тела. Я даже заплачу тебе сто баксов.
Погодите. Отмотаем назад.
Сотня баксов?
Это привлекает мое внимание, и я резко вскидываю голову. Почему?
Потому что я на мели.
Правда в том, что я не рос, учась в лучших школах. Я изначально был талантливым борцом, но не мог позволить себе дополнительные тренировки; у нашей семьи не было денег. Когда я учился в средних классах, моя сестра получила свою первую настоящую работу сразу после окончания школы, но вскоре была втянута в судебную тяжбу — детали, в которые я не буду вдаваться — и это уничтожило значительную часть пенсионных сбережений моих родителей.
Деньги для борцовских клубов и колледжа пошли туда же.
2
Моджо — из фильма «Остин Пауэрс. Шпион, который меня соблазнил», ассоциируется с сексуальной энергией, либидо человека. Но в общем плане «моджо» означает положительный настрой и особое расположение духа.