Удивительные истории нашего времени и древности

Необычайно довольный проведенным вечером, господин Хуа простился с Тан Инем.

Возвратясь к себе на лодку, Хуа вынул из рукава листочек со стихотворением Тан Иня, положил его перед собой на стол и стал перечитывать, вдумываясь в каждую строку:

«В самом начале сказано: «Решив однажды на досуге побродить, поехал я в пещеры Хуаяна», — здесь говорится о том, как он поехал в Маошань возжечь в храме свечи.

Далее: «Но с полдороги вдруг обратно повернул в погоне за красавицей прелестной». Тут явно говорится о встрече с Цюсян и о том, что эта встреча заставила поэта бросить все остальные дела.

Теперь дальше: «Повсюду следовать хотел я за Хунфу и с ней одной делить уединенье. Посмел просить у благородного Чжу Цзя пристанища усталому бродяге». Значит, когда Тан Инь поступал ко мне в услужение, он уже помышлял о браке с Цюсян и о бегстве с ней.

Третья пара строк: «Уж раз добился я успеха своего, так можно ли смеяться надо мною! Хотя и бросил дом ничтожнейший слуга, но полон он стыда за свой поступок». Ну, здесь все понятно.

Наконец, последняя пара строк: «И если, сударь, вам захочется узнать, как называюсь я на самом деле —«навес» в фамилии от знака «процветанье» и «крышка» в имени от знака «повеленье». У иероглифа «процветание» и у иероглифа «тан», являющегося фамильным знаком Тан Иня, верхние части совершенно одинаковы; знак «повеленье» имеет наверху точно такую же «крышку», как и знак «инь», которым пишется его имя. Так что под этой иероглифической шарадой скрывались его фамилия и имя — Тан Инь. А я-то сам не сумел во всем этом разобраться!

Ну что ж, хоть поступок его и похож на безумство, но из моего дома он не взял ничего даже из тех вещей, что были ему подарены, а это одно уже свидетельствует о его исключительной порядочности. И все же не зря его называют ветреником».

До́ма господин Хуа рассказал о случившемся жене, которая в свою очередь немало была всем этим поражена. Господин и госпожа Хуа собрали для своей бывшей служанки богатое приданое стоимостью около тысячи ланов и отослали его со старой мамкой господину Тан Иню.

С тех пор обе семьи породнились, и члены этих семей постоянно поддерживали добрые отношения друг с другом.

Приключения Тан Иня, описанные здесь, до сих пор еще являются излюбленной темой рассказов в провинции Цзянсу. До нас дошла песня Тан Иня «Я свечи возжигал в молчании смиренном», в которой он говорит о своих сокровенных чувствах и мыслях. Очень хорошо написано! Вот что в ней сказано:

Возжигаю курения, молча сижу
      и в себе разбираюсь самом;
Обращение к буддам бормочут уста,
      размышления в сердце моем.
Есть ли речи такие в устах у меня,
      что могли бы людей обмануть?
Есть ли мысли подобные в сердце моем,
      что кому-то представятся злом?
Почитание старших, надежность и честь
      появляются только тогда,
Когда люди умеют заставить уста
      быть созвучными сердцу во всем.
Все другие достоинства слишком малы,
      и когда кто-то следует им,
Как бы он ни старался себя отточить,
      не сравнится со мною ни в чем.
Люди веткой цветущей украсят главу,
      в руки винную чашу возьмут;
Любят люди смотреть на танцующих дев,
      слушать — отроки песни поют.
Об утехах с красотками да о пирах
      мы слыхали от древних мужей,
И сегодня, согласно их мудрым речам,
      все такое постыдным зовут.
Но бывает и так, что в сердцах у людей
      то же самое, что на устах:
Без конца замышляют других обмануть,
      не по правилам Неба живут.
Иль дела неблагие творят в темноте,
      отрекаясь от них на свету,
Только пользы от этого им никакой, —
      вот уж, право, нестоящий труд.
Так послушайте вы, кто собрался сюда,
      я сегодня поведаю вам:
Житель мира сует непременно умрет,
      если был он однажды рожден.
Коль умершему перед владыкой *Яньло
      от стыда не придется краснеть,
Вот тогда убедиться сумеем мы в том,
что был мужем достойнейшим он [6] .

Ли-небожитель, пьяный, пишет письмо, устрашившее варваров

То время зависти достойно:
      поэт и небожитель Ли
Стихи слагал за чаркой винной,
      и за строфой лилась строфа.
Умом и глубиной познаний
      унизил он временщиков.
В руках не кисть, а вихрь и тучи —
      искусством древних превзошел.
*Бохай и дальние заставы
      он в страх поверг своим письмом
И ту, что *«государства рушит»,
      воспел и песнею пленил.
Не думай, что талант великий
      теперь исчез для нас навек.
Вблизи *Цайши при лунном свете
      его увидим мы всегда.

Говорят, что в эпоху *Тан, во времена императора *Сюань-цзуна, жил талантливый человек по фамилии Ли, по имени Бо, *второе имя его было Тайбо. Это был уроженец области Цзиньчжоу, что в провинции Сычуань, внук в девятом поколении Ли Хао, императора *Западной Лян. Однажды матери Ли Бо приснилось, что звезда Чангэн упала ей на грудь, и она зачала. Звезду, которую она видела во сне, называли еще и «Тайбо», так что и *первое, и второе имя мальчику дали исходя из названия этой звезды. Ли Бо от рождения был красив и изящен, телосложения удивительно правильного, а в его манерах и во всем его облике было что-то от мира бессмертных. В десять лет он уже прекрасно разбирался в *классических книгах и династийных историях, а из уст его так и лились поэтические строфы. Все хвалили его и говорили, что у него *«уста узорчаты и ум цветист»; были даже такие, которые считали его бессмертным духом, спустившимся на землю. Поэтому его и прозвали «Ли-небожитель».

Стихи, которые в честь него написал *Ду Фу, свидетельствуют обо всем этом:

Был гость у нас недавно безрассудный,
Его все величали «небожитель».
Опустит кисть — трепещут дождь и ветер.
Стих сложит — плачут демоны и духи.
Талантом редким он себя прославил,
Всех современников затмил.
Его стихи узорами богаты,
Останутся в веках его творенья.

6

Перевод Л. Меньшикова.