Продолжительна и изнурительна была эта гонка. Много километров пронеслись звери, прежде чем волки убедились, что слабых и больных оленей в этом табуне нет и им не удастся поживиться оленятиной. Волки отстали, а олени еще долго уходили от преследователя. Но вот они остановились и, поводя боками, стали хватать морозный воздух широко раскрытыми ртами. Выйдя на обширную, слабооблесенную равнину, Согжой задержался здесь надолго.
Случилось так, что в конце зимы в этих местах снова появился Поротов. Приехав за оставшимся имуществом, он захотел разыскать ушедших важенок и, найдя следы четырех ланок и одного быка, начал преследовать их верхом на олене. В один из ярких солнечных дней он обнаружил в редколесье мирно пасущихся зверей. Спешившись и скрываясь за верховым оленем, Поротов стал осторожно приближаться, подходя к ним с подветренной стороны. Но, как ни бесшумно подкрадывался старый охотник, Согжой заметил его еще издали и, вскинув голову, рассматривал, широко раздувая ноздри. Дальше идти было нельзя. Поравнявшись с толстой лиственницей, Поротов отпустил оленя пастись, а сам спрятался за дерево.
Согжой хорошо видел подходившего к нему хора[4], причуивал запах человека. В возбуждении он кружил вокруг важенок, стараясь передать им свою тревогу, настойчиво побуждая их к бегству. Но оленухи медлили. Привычный запах человека не вызывал страха, а приближавшийся к ним сородич возбуждал любопытство. Подняв уши, важенки в недоумении таращили глаза на пришельца и медленно подвигались к нему навстречу. Возможно, они даже узнали хора, за которым некогда ходили в экспедиционных караванах. Страх все больше и больше овладевал сердцем Согжоя. Предчувствуя что-то недоброе, он сделал последнюю попытку увлечь за собой важенок, затем угрожающе пригнул голову к земле, направив рога навстречу подходившему оленю, готовясь броситься на него, но в это время легкий ветерок принес к нему резкий запах человека. Согжой вздрогнул, выгнул спину и размашистой рысью начал уходить от важенок. Перебежав болото, он остановился в последний раз, как бы прощаясь с глупыми важенками, и в то же мгновение рухнул на бок. Падая на снег, Согжой услышал звук выстрела, но в затуманенном сознании его теперь не было страха. Опустив винтовку, Поротов закинул ее за плечо, расправил маут и пошел к важенкам. Отвыкнув от человека, они не подпускали к себе бывшего хозяина. Тогда Поротов набросил аркан на рога верхового и, оседлав его, без труда приблизился к одной из оленух. В воздухе просвистел кожаный жгут, и петля аркана затянулась на ее рогах.
Потеряв своего вожака, ланки топтались на месте, и вскоре Поротов переловил их всех. Радостный возвратился охотник в свою бригаду. Рассказал, как нашел беглянок, угостил друзей мясом Согжоя. Долго еще потом он возил с собой теплую шкуру красавца быка, подстилая ее себе под бок. И если случалось ему ночевать на снегу, не боялся простудиться. Шкуру эту он называл своей постелью.
А в конце апреля у беглянок оленух появились премилые темно-бурые тугутки. Росли они крепышами, были стройны и не в меру пугливы — ведь в их жилах текла кровь дикого Согжоя.
СОХАТЫЙ
Над низким заболоченным лесом неслись протяжные глухие звуки. Словно жалуясь на неприветливую холодную осень, стонал зверь, и никто не отзывался ему. Это выражал свою любовную тоску огромный черный лось, стоявший на опушке редкого березняка. Его светлые, под цвет березовой коры, ноги утопали в зеленом мху, широкие разлапистые рога белели концами острых отростков. Он шел несколько дней долиной Омала, разыскивая самку. В сентябрьском голубом небе проносились на юг косяки запоздалых гусей, и их тревожные крики пробуждали у Сохатого желание идти вслед за ними. Но можно ли угнаться за небесными странниками!