Война свела на поле боя регулярную британскую армию в красных мундирах и пробковых шлемах с партизанскими отрядами буров, каждый из которых состоял примерно из двадцати пяти бойцов, передвигавшихся на запряженных волами повозках и умело атаковавших британские колонны, избегая при этом попадания в плен. Буры хорошо знали территорию, а британская разведка, по всеобщему мнению, оставляла желать лучшего. Китченеру повезло пережить этот конфликт без фатального ущерба для своей репутации.
Его первая попытка наступления стоила британцам 1200 солдат – самые высокие потери за всю войну. Множество старших офицеров было отстранено от командования. Слишком многие из них, как казалось, сдавались в плен просто из трусости. Сомерсет Моэм сообщал, что «только после того, как часть из них погибла под пулями, а других выгнали со службы, оставшиеся решились действовать с большей храбростью»{22}. Всего было убито около 3700 британских офицеров. Имперские йоменские полки, в спешке набранные с обещанием платить добровольцам по пять шиллингов в день, потеряли в три раза больше. Потери порождали отчаяние, а отчаяние становилось причиной военных преступлений. Внутри страны лидер либералов Генри Кэмпбелл-Баннерман назвал действия британских войск «варварством». В его поддержку мощно выступила The Guardian, корреспондент которой, либерал по убеждениям, Дж. А. Гобсон опубликовал интервью с Оливией Шрейнер[66] и лидером Трансвааля Паулем Крюгером, чтобы представить читателям альтернативный взгляд на события. За продолжение войны выступал мерзавец Родс – после того, как предыдущая «неформальная» попытка решения вопроса провалилась. Именно Родс при поддержке южноафриканского капитала всячески подстрекал и раззадоривал Китченера. Гобсон упоминал «еврейских финансистов» (кодовое обозначение капиталистов, которым пользуются антисемиты), но его главной задачей было попытаться осмыслить и концептуализировать процесс перехода от национального капитализма к империализму. В результате он написал свой классический труд «Империализм».
То, что Черчилль лично присутствовал в регионе в то время, когда Гобсон размышлял над тем, что все это значит, было случайным, но весьма символическим совпадением. Конечно, Черчилль преследовал совершенно иные журналистские и политические цели. Начиналась еще одна веселая войнушка, так почему бы не поучаствовать в ней и не показать себя молодцом, сочинив пару репортажей? Его чрезмерно восторженные статьи в Morning Post пользовались популярностью у читателей, а рассказы о своих собственных небольших приключениях были в порядке вещей. Репортерская работа, несомненно, расширила его географический горизонт, и она же показала, что иногда белым приходится убивать других белых, чтобы обеспечить защиту интересов Британской империи.
Во время снятия осады Мафекинга, когда буры напали на проходивший поезд, он стал участником одного инцидента. Л. С. Эмери, корреспондент The Times, сообщал:
Мы разыскали двенадцать человек… которые спаслись в этой катастрофе, и нам удалось по крупицам восстановить ход событий. Мы узнали, что мистер Черчилль расхаживал туда-сюда у места крушения, в то время как пули ударялись о железную обшивку, и звал добровольцев, чтобы освободить паровоз, и что он при этом сказал: «Это станет хорошим материалом для моей статьи».
Как только на место прибыли буры, Черчилль немедленно сдался в плен. Как и в большинстве связанных с ним историй, достоверность этого описания (за исключением сдачи в плен) ставилась под вопрос. Как бы все ни происходило на самом деле, для карьерного роста это было то, что надо.
По интересному, хотя и случайному совпадению Черчилль теперь уже дважды на разных континентах наблюдал схожие методы ведения того, что позднее назовут «контрпартизанскими» мероприятиями. Практику испанских концентрационных лагерей на Кубе копировали в южноафриканском велде[67]. Помещение белых в лагеря происходило с одобрения многих офицеров, но информация об этом была совсем не по нутру либералам. Внутри страны начали расти антивоенные настроения. В редакционной статье The Guardian от 27 сентября 1901 г., озаглавленной «Смертность в концентрационных лагерях», анонимный автор передовицы проинформировал читателей:
Две тысячи триста сорок пять человек – мужчин, женщин и детей – погибло в Южной Африке в течение августа в местах, которые правительство с мрачным юмором окрестило «лагерями беженцев». Тысяча восемьсот семьдесят восемь были белыми, из них более пятнадцати сотен детей. Остальные 467 человек – туземцы, чья счастливая жизнь под обещанной британской опекой была резко прервана самым печальным образом. Это чудовищные цифры… Публика не преминула посыпать раны солью, обвинив бурских матерей в недостаточном уходе за детьми и в неумении… Политика помещения в концентрационные лагеря, возможно, и сыграла свою роль в успехах нашего оружия, но давайте, по крайней мере, будем откровенны и признаем, скольких человеческих страданий это стоило и по-прежнему стоит.
66
Оливия Шрейнер (1855–1920) – южноафриканская писательница, политическая активистка, суфражистка и филантроп. Выступала с критикой Англо-бурской войны и в защиту прав африканского населения, евреев и индийцев в Южной Африке. –
67
Южноафриканская саванна, которая занимает обширное плато в Южной Африке. –