Черчилля часто обвиняли в макиавеллизме и склонности к интригам, но «холодная, рассчитанная игра» в ее безобразном виде и негативном понимании была чужда его натуре. Если бы он был тем, каким его хотели видеть нечистоплотные критики, то он давно бы пошел на попятную, умерил бы свои империалистические амбиции в отношении Индии и вернулся в лоно руководства своей партии. И уж точно не стал бы переходить на личности, используя свое красноречие в борьбе с противниками.
Первым, в январе 1931 года, досталось Рамсею Макдональду.
Во время обсуждения в парламенте одного из предложенных правительством законопроектов, которое закончилось отклонением правительственной инициативы, Черчилль назвал премьер-министра «величайшим из ныне здравствующих мастеров падения»: «Он встает целым и невредимым после падения, убеждая нас, что ничего не произошло»[269]. Спустя неделю Черчилль вновь нанес туше. Вначале он упомянул свою прежнюю ремарку об удивительных способностях главы правительства сносить поражения, после чего шокировал присутствующих следующим: «Я помню, когда я был ребенком, меня взяли на представление в цирк Барнума, знаменитый своими диковинами и примерами уродства. Больше всего я хотел увидеть экспонат „Бесхребетное чудо“, однако мои родители сочли подобное представление противным и деморализующим для глаз ребенка. Мне пришлось ждать пятьдесят лет, прежде чем я увидел „Бесхребетное чудо“ на скамье в палате общин»[270]. И эти слова Черчилль адресовал не просто лидеру оппозиционной (с его точки зрения) партии. Они касались действующего премьер-министра!
Следующей мишенью, в которую были выпущены острословные стрелы, стал лидер Индийского национального конгресса Махатма Ганди. Вскоре после того, как Макдональд был заклеймен «Бесхребетным чудом», Черчилль выступил на заседании Индийского имперского общества в Манчестере. Желающих послушать его оказалось так много, что несколько сот людей даже не смогли найти себе места в зале. Черчилль обрушился с критикой на запланированные между лордом Ирвином и Ганди переговоры, назвав последнего «фанатиком и аскетом, похожим на факира, типаж которого хорошо известен на Востоке»[271].
Новую стрелу в Ганди Черчилль направил из своего избирательного округа Эппинг. Поводом для возмущения послужили начавшиеся 17 февраля переговоры с лидером ИНК, которые проходили в резиденции вице-короля в Дели. «Возмутительно и тошно смотреть, как господин Ганди, этот мятежный адвокат из Миддл-Темпла, строит из себя босоногого факира, как он полуголым является во дворец, чтобы говорить с представителем нашего короля-императора, а сам между тем продолжает затевать бунты и настраивать местное население против нас»[272]. Делясь с супругой впечатлениями о том, как его приняли избиратели, Черчилль назвал встречу в Эппинге «нежной, пылкой и единодушной»[273].
Главная идея, которую Черчилль собирался донести до своих слушателей, сводилась к тому, что Ганди не тот человек, с которым британскому правительству следует обсуждать индийский вопрос. Но основной интерес представляет не содержание послания, а та форма, которая была выбрана оратором для атаки. Черчилль прибег к еще более резким высказываниям, чем те, которые он использовал против Рамсея Макдональда.
Чем Ганди, отдавший жизнь за свободу и независимость своей страны, заслужил столь нелицеприятное обращение? Для ответа на этот вопрос профессор Джонатан Роуз предложил рассмотреть отношение Черчилля к Ганди в свете мнения политика о Махди — вожде освободительного движения в Судане, основателе Махдистского государства Мухаммеде Ахмеде ибн ас-Сайиде абд-Аллахе (1844–1885). Безусловно, сравнивать Махди и Ганди нельзя. Но, учитывая освободительный характер возглавляемых ими движений, анализ отношения Черчилля к Махди действительно помогает пролить свет на поставленный вопрос. Тем более что это отношение хорошо известно и достаточно четко изложено Черчиллем в «Речной войне». Он не критикует Махди, а относится к нему с сочувствием и даже уважением. Можно было бы, конечно, возразить, что эта точка зрения высказана в 1899 году и отражает взгляд молодого автора. Но нет. В 1933 году Черчилль подготовил переиздание «Речной войны» и не стал менять описание жизни суданского пророка, что тем более удивительно на фоне критики Ганди и его последователей.
269
См.: обсуждения в палате общин от 21 января 1931 года: «Закон об образовании». Hansard. Series 5. Vol. 247. Col. 267.
270
См.: обсуждения в палате общин от 28 января 1931 года: «Закон о трудовых спорах и профсоюзах». Hansard. Series 5. Vol. 247. Col. 1021–1022.
272
См.: выступление в Уинчестер-хаус, Эппинг от 23 февраля 1931 года. Черчилль У.С. (ред.). Указ. соч. С. 141; Churchill WS. (ed.). Winston Churchills Speeches. P. 97.