– Мы искали связь между потенциальными жертвами. Пока ничего не нашли.
– Если есть сеятель, то есть и носитель инфекции. Чем он пользуется? Вы обнаружили следы мази на нетронутых дверях? Или на замках?
– Этого мы не искали. Зачем ему разносчик заразы, если он душит?
– Думаю, что, сообразуясь с собственной логикой, он не считает себя убийцей. Если бы он хотел убить сам, ему не нужно было бы устраивать весь этот спектакль с чумой. Он использует посредника между собой и жертвой. Убивает чума, а не он.
– Отсюда и его послания.
– Совершенно верно. Он хвастается чумой и говорит, что только она и есть единственный виновник того, что случится. Поэтому ему обязательно нужен разносчик инфекции.
– Блохи, – подсказал Адамберг. – Вчера в доме убитого моего заместителя покусали блохи.
– Боже мой, блохи? У погибшего были блохи?
Марк резко встал, сунув кулаки в карманы брюк.
– Что это за блохи? – взволнованно спросил он. – Кошачьи?
– Понятия не имею. Я послал одежду на экспертизу.
– Если это кошачьи или собачьи блохи, бояться нечего, – рассуждал Марк, шагая по комнате. – Они не опасны. Но если блохи – крысиные, если убийца и правда заразил крысиных блох и выпустил на свободу, Бог мой, это же катастрофа!
– Они действительно опасны?
Марк посмотрел на Адамберга так, словно тот спросил, что такое белый медведь.
– Я звоню в лабораторию, – сказал Адамберг.
Он отошел в сторону позвонить, а Марк попросил Люсьена поменьше греметь тарелками, которые тот расставлял по местам.
– Да, – говорил Адамберг. – Вы закончили? Как называется, вы говорите? Господи, прочтите по буквам!
У себя в блокноте Адамберг написал букву N, затем О, потом остановился, не зная, как продолжить. Марк взял у него карандаш и дописал начатое слово: Nosopsyllus fasciatus. В конце поставил вопросительный знак. Адамберг кивнул.
– Все в порядке, я записал, – сказал он энтомологу.
Марк приписал: «носители болезнетворных бактерий».
– Отправьте их на бактериологический анализ, – добавил Адамберг. – Пусть ищут чумную бациллу. Скажите, чтобы получше закупорили пробирки, у меня уже один укушенный есть. И бога ради не дайте им разбежаться по лаборатории! Да, по тому же номеру. Всю ночь.
Адамберг спрятал телефон во внутренний карман.
– В одежде моего заместителя найдены две блохи. И они не человеческие, а…
– Nosopsyllus fasciatus, крысиные блохи, – подсказал Марк.
– В конверте, изъятом в квартире убитого, была еще одна, мертвая блоха. Той же породы.
– Так он их и подбрасывает.
– Да, – сказал Адамберг и тоже зашагал по комнате. – Он вскрывает конверт и выпускает блох в квартиру. Но я не верю, что эти чертовы блохи инфицированы. Я думаю, что это тоже всего лишь символ.
– Однако он увлекся символами настолько, что даже раздобыл крысиных блох. А это не так-то легко.
– Я думаю, он блефует, поэтому и убивает сам. Он знает, что его блохи безобидны.
– Это неизвестно. Вам бы следовало собрать всех блох из квартиры Лорьона.
– И как я это сделаю?
– Проще всего принести в квартиру одну или двух морских свинок, пусть погуляют там минут пять. Они соберут всех блох, какие есть. Суйте их в мешок и несите в лабораторию. А после сразу продезинфицируйте помещение. Но не оставляйте свинок надолго. Укусив, блоха запросто может убежать. Надо поймать их во время пиршества.
– Хорошо, – сказал Адамберг, записывая. – Спасибо за помощь, Вандузлер.
– Еще две вещи, – сказал Марк, провожая его к двери. – Имейте в виду, что ваш сеятель чумы не такой уж большой знаток, как кажется. В его знаниях есть пробелы.
– Он в чем-то ошибся?
– Да.
– В чем?
– Уголь, «черная смерть». Этот образ возник из-за неправильно понятого слова: pestis atra означает «жуткая смерть», а вовсе не «черная смерть».[3] Тела зачумленных никогда не были черными. Это поздний миф, очень распространенное заблуждение. Все в это верят, но это неправда. Напрасно ваш убийца мажет тело углем. Он совершает большую промашку.
– Вот как, – задумался Адамберг.
– Не теряйте голову, комиссар, – сказал Люсьен, выходя из комнаты. – Марк ужасно дотошный, как все, кто изучает Средневековье. Он копается в мелочах, а главное упускает.
– А что главное?
– Насилие, комиссар. Человеческое насилие.
Марк улыбнулся и посторонился, давая Люсьену пройти.
– Чем занимается ваш друг? – спросил Адамберг.
– Его первейшее призвание – раздражать окружающих, но за это не платят. Он это делает добровольно. А его вторая профессия – современная история, он специалист по Первой мировой войне. Иногда у нас бывают серьезные стычки.
– Понятно. А что за вторая вещь, которую вы мне хотели сказать?
– Вы ищете типа с инициалами СТ.?
– Это серьезная зацепка.
– Не утруждайтесь понапрасну. СТ – это всего лишь аббревиатура двух наречий – «cito» и «tarde», вырванных из известного изречения.
– Извините, не понял.
– Практически во всех средневековых трактатах о чуме наилучшим средством спасения называется следующее: «Cito, longe fugeas et tarde redeas», что значит: «Уйди скорей и не спеши обратно». Это знаменитое «cito, longe, tarde» – «быстро, далеко и надолго» – у убийцы превратилось в «cito, tarde» – «быстро и надолго».
– Вы можете мне это записать? – попросил Адамберг, протягивая блокнот.
Марк нацарапал несколько строк.
– «СТ» – это совет, который убийца дает людям, в то время как защищает их с помощью четверок, – сказал Марк, возвращая блокнот.
– Я предпочел бы, что это оказались инициалы, – сказал Адамберг.
– Понимаю. Вы не могли бы держать меня в курсе? Насчет блох?
– Вас так интересует расследование?
– Да нет, – улыбнулся Марк. – Но на вас, возможно, есть Nosopsyllus. А значит, они могут оказаться на мне и на остальных тоже.
– Ясно.
– Вот другое средство от чумы. Поймай их скорей и хорошенько помойся. ПСП.
Выходя, Адамберг столкнулся с высоким блондином и задержался, чтобы задать ему вопрос.
– Одна пара была бежевая с серой изнанкой, – ответил Матиас, – а другая голубая с ракушками.
Покидая дом на улице Шаль через запущенный садик, Адамберг чувствовал себя немного ошеломленным. На земле жили люди, которые знали много удивительных вещей. Сначала они внимательно слушали на уроках в школе, а потом продолжали приумножать свои знания и накапливать их целыми тоннами. Знания, выходящие за пределы привычного бытия. Эти люди проводили время, изучая сеятелей чумы, мази, латинских блох и чудодейственные наречия. Совершенно очевидно, что все это лишь малая толика той тонны знаний, что хранилась в голове Марка Вандузлера. В обычной жизни эти знания вряд ли бы когда-нибудь понадобились. Но сегодня они пригодились, и жизнь зависела именно от них.
XX
В уголовный розыск пришли новые факсы из лаборатории, и Адамберг быстро с ними ознакомился: на всех «странных» посланиях были только отпечатки Жосса и Декамбре.
– Я бы удивился, оставь сеятель свои пальчики, – сказал Адамберг.
– Зачем ему такие дорогие конверты? – спросил Данглар.
– Чтобы соблюсти правила церемонии. Каждый поступок в его глазах – священнодействие. Простые конверты тут не годятся. Ему нужна драгоценная оправа, потому что его деяния в высшей степени утонченны. Это не деяния первого встречного, вроде нас с вами, Данглар. Вы же не можете представить, чтобы искусный повар подал вам слоеный пирог на пластмассовой тарелке. Так и здесь. Конверт под стать той цели, которой он служит, он – изыскан.
– Отпечатки Ле Герна и Дюкуэдика, – сказал Данглар, кладя факс на стол. – Оба побывали за решеткой.
– Да. Но недолго. Девять месяцев и полгода.
– Но этого достаточно, чтобы обзавестись полезными знакомствами, – сказал Данглар, яростно расчесывая подмышку. – Научиться вскрывать замки они могли уже после тюрьмы. За что они сидели?