Порш представился как член ЦК Украинской социал-демократической партии и предложил обменяться мнениями в партийном порядке, что должно было подчеркнуть сохранение линии Центральной рады на непризнание советского правительства. Сталин, напротив, заявил, что имеет полномочия народных комиссаров на обсуждение государственных проблем. Порш охарактеризовал Раду как орган высшей власти республики, отведя будущему Украинскому учредительному собранию лишь функцию принятия конституции, и акцентировал признание Радой «федеративной связи с общегосударственным организмом России». Руководить этим «организмом», по его словам, должна вся организованная демократия при социалистическом центральном правительстве, опирающемся на правительства новопровозглашенных республик и областей, которые следует безоговорочно признать.
Сталину было что возразить собеседнику. Для начала он заметил, что взгляды большевиков по национальному вопросу известны («читайте резолюцию Апрельской конференции»), но поднятые Поршем темы подлежат государственному решению. В связи с этим он заявил, что уполномочен представить точку зрения советского правительства, которое избрано Вторым Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов и именно потому является центральной властью. Крупным «козырем» в подтверждение сказанного стало вдобавок его сообщение о принятии накануне, 15(28) ноября, Чрезвычайным съездом Советов крестьянских депутатов решения об объединении Исполнительного комитета крестьянских депутатов с ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов, а также согласие левых эсеров создать с большевиками правительственную коалицию.
Это фактически убило идею Народного совета – организации, которой сторонники «однородно-социалистического правительства» хотели заменить ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов, включив в Народный совет делегатов Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, а также представителей городских дум и прочих несоветских учреждений. В числе других достижений советской власти Сталин выделил, что за нее стоит девять десятых фронта, что военные операции уже временно остановлены и ожидаются переговоры о перемирии, завершив этот перечень скромно сделанным сообщением относительно передачи украинских реликвий.
Говоря о позиции Совнаркома в украинском вопросе, нарком, исходя из последних федералистских деклараций Рады и давней автономистско-федералистской концепции украинских лидеров, заверил, что автономия должна быть «полной, не стесненной комиссарами сверху. Не может быть никакой опеки, никакого надзора над украинским народом». Относительно же преобразования России на началах федерации заметил, что «воля нации выявляется через национальное Учредительное собрание», – если оно выскажется за федеративную республику, то правительство не станет возражать, добавив при этом, что «власть в крае, как и в других областях, должна быть в руках всей суммы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, включая сюда и организации Рады».
Представив таким образом позицию Совнаркома в вопросах государственного устройства, власти и в национальном, Иосиф Сталин прямо спросил, можно ли рассчитывать на благожелательное отношение Рады ко всему сказанному. Порш в порядке личного мнения, заметив при этом, что его партия занимает руководящее положение в Раде, а сам он является членом правительства, высказался в пользу сотрудничества, но «при организации центрального органа демократии» на изложенных им ранее началах.
Вслед за этим возник вопрос о противодействии властей Центральной рады плану Киевского областного комитета большевиков созвать съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Украины для избрания нового состава Рады. Бакинский пожаловался на притеснения местных советов со стороны администрации Рады, не преминув в связи с этим заметить, что «по конструкции и по составу Рада далеко не демократическое учреждение».
Сталин охотно присоединился к такому определению, добавив к нему неотразимый довод. «Центральная рада, – сказал он, – сверху присоединяет к себе все новые и новые губернии, не спрашивая жителей... хотят ли они войти в состав Украины. В таких случаях вопрос должен и может быть решен лишь самим населением путем опросов, референдума и проч. Центральная рада этого не делает, а совершенно произвольно и сверху аннексирует новые губернии...»
Порш возразил, что по составу Украинская центральная рада подобна Совету рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и что екатеринославский, харьковский и херсонский крестьянские съезды высказались за присоединение к Украине. Впрочем, при публикации содержания этого обмена мнениями в органе украинских социал-демократов «Робітнича газета» редакция сочла за лучшее исключить обличительные пассажи Бакинского и Сталина. Полностью текст был напечатан через десять лет [39] .
Результат своих переговоров Сталин, по-видимому, счел обнадеживающим и в записке, помеченной «18 ноября, 3 ч. дня. К сведению председателя СНК т. Ленина», потребовал срочного обсуждения среди нескольких других тем «вопроса об Украине и Раде» [40] .
Вопрос обсуждался на заседании, открывшемся в семь часов вечера 19 ноября (2 декабря). С докладом выступил Г. Л. Пятаков, совсем недавно – секретарь Киевского комитета большевиков. В дополнение прозвучал доклад Сталина «Об Украине и Раде». Содержание обоих выступлений в документах Совета народных комиссаров не зафиксировано. Постановление же гласило: «Поручить Сталину создать 20 ноября утром особую комиссию, которая должна всесторонне выяснить положение дел, переговорить по прямому проводу, выдвинуть кандидата на пост уполномоченного для поездки на Украину и т. д.» [41] .
В это время киевские политики тоже обсуждали итоги разговора Порша со Сталиным. Волнения им добавили еще и свежие сообщения о временной остановке военных действий на отдельных фронтах. Настроения поляризовались... 19 ноября (2 декабря) представители российских социал-демократов-меньшевиков и бундовцы потребовали чрезвычайного заседания Малой рады, обвиняя Порша в отступлении от официального решения Центральной рады о непризнании Совнаркома и в переходе на позиции большевиков относительно немедленного заключения мира. С другой стороны, левый украинский социал-демократ Е. В. Неронович зачитал резолюцию Всеукраинской рады войсковых депутатов с требованием к Генеральному секретариату немедленно приступить к разрешению вопроса о мире в согласии с народными комиссарами и демократами других частей России. Оратор заметил при этом, что Совнарком показал себя гораздо более реальным правительством, чем мифические величины будущей федерации [42] .
Малой раде действительно пришлось на заседании 21 ноября (4 декабря) принять постановление об участии своих представителей в делегации от Юго-Западного и Румынского фронтов для переговоров о перемириях и об обращении с предложением мирных переговоров к союзным государствам и к противникам [43] . Кроме того, в принятом документе по-прежнему демонстрировалось намерение привести в исполнение свой утопический государственный проект и потому утверждалось, «что дело мира от имени всей Российской Республики может вести лишь центральный социалистический орган федеративной власти».
При этом признавалось, что попытки создания такого органа пока не удались, но выражалась уверенность, что «такая власть может сложиться лишь в процессе осуществления мира». Предполагаемым сепаратистским партнерам по федерации 23 ноября (6 декабря) было направлено приглашение Генерального секретариата прибыть в Киев для обсуждения поставленных вопросов [44] . О присоединении представителей Украинской центральной рады к проходившим как раз в те дни в Бресте переговорам о перемирии речи не было [45] . Напротив, возникло намерение не только самостоятельно, от имени Рады вести переговоры, но и обособиться в военном отношении, вычленив из общероссийского отдельный Украинский фронт, как говорилось при обсуждении, – «для лучшего претворения в жизнь дела временного перемирия и для защиты Украины» [46] .