– А мне говорить про убийство, сэр? – уточнил тот.
– Если спросят напрямую, тогда не лгите. И бога ради, не пускайтесь ни в никакие подробности! Вам не нужно пробиваться к самому послу, однако поговорите не с мелким служащим, а с кем-нибудь ранга атташе. В таком щекотливом деле не помешает некоторая осторожность.
– Понятно, сэр. А вы не думаете, что, принимая во внимание состояние… одежды и все такое прочее, может, лучше поручить это инспектору Телману? – с надеждой спросил констебль.
Однако Питт прекрасно знал, что именно будет лучше для Телмана.
– Нет, не думаю, – ответил он.
– Да вот уж, кстати, он и прибыл! – воскликнул вдруг его коллега.
– Отлично. Пошлите его ко мне. А сами наймите двуколку до французского посольства. Ловите! – Супер– интендант бросил ему шиллинг на проезд.
Констебль поймал монету, поблагодарил, потом помедлил немного в тщетной надежде, что Питт передумает, и в конце концов неохотно подчинился.
Туман уже начал рассеиваться над поблескивавшей серебром водой, и темные силуэты барж разом проступили из туманного марева, явив миру груды тюков и кипы разнообразных товаров, начавших свой путь в разные страны земного шара. Выше по течению, в фешенебельном районе Челси, горничные, вероятно, уже собираются завтракать, а лакеи и судомойки набирают воду в ванны и наглаживают форменную одежду. А ниже по течению, до самого Собачьего острова[1], портовые рабочие и лодочники приступают к поднятию и переноске грузов, загружая и выводя от причалов суда. Первые рынки в Бишопсгейт, наверное, давно открылись…
Сэмюэль Телман спустился по ступеням. На его худом лице, обрамленном зализанными назад волосами, с впалыми щеками и выступающим подбородком, уже проявилось брезгливое выражение.
Питт опять повернулся к телу и принялся более тщательно осматривать необычный наряд убитого. Зеленое платье было разорвано в нескольких местах. Неизвестно, конечно, давно ли так пострадала эта одежда. Шелковистый бархат лифа был разорван от плеч до пройм. И также разорвалась спереди тонкая ткань юбки.
К тому же покойника приукрасили распавшимися гирляндами искусственных цветов. Один из таких цветов наискосок пересекал его грудь.
Слегка повернув наручники, Томас осмотрел правое запястье мужчины. На руке не было никаких ссадин или царапин. Затем полицейский обследовал второе запястье и обе лодыжки. Никаких повреждений.
– Может, его сначала прикончили? – спросил он эксперта.
– Либо так, либо он охотно позволил приковать себя, – откликнулся тот. – Если хотите узнать мое мнение, то наверняка я и сам не знаю. В качестве гипотезы я сказал бы, что это было сделано после его смерти.
– А одежда?
– Без понятия. Но если он сам так вырядился, то вкус у него на редкость изощренный.
– Как по-вашему, давно ли он мертв?
Питт мало надеялся на определенный ответ. И поэтому не разочаровался, когда криминалист ответил:
– Никаких идей сверх того, что вы, вероятно, вычислили и сами. Судя по трупному окоченению, смерть наступила прошедшей ночью. В таком виде невозможно долго дрейфовать по реке. Такой персонаж заметил бы любой барочник.
Все верно. Суперинтендант тоже пришел к выводу, что смерть могла наступить именно под покровом ночи. Вчера вечером на реке не было никакого тумана, а день отстоял прекрасный, и поэтому люди могли кататься по реке в прогулочных лодках или гулять по набережным до самых сумерек.
– Есть ли какие-нибудь свидетельства сопротивления или борьбы? – спросил Томас.
– Пока я ничего не обнаружил. – Медик выпрямился и перебрался обратно на лестницу. – На руках никаких повреждений, как вы, полагаю, и сами заметили. Сожалею, Питт. Позже я, разумеется, обследую его более скрупулезно, но пока вы и так видите, что ситуация зловещая, и мне представляется, что в дальнейшем она, возможно, лишь усугубится. Счастливо оставаться.
И, не дожидаясь ответа, эксперт поднялся на набережную, где уже собралась небольшая толпа зевак, с любопытством поглядывающая на лодку.
Телман взглянул на плоскодонку, и лицо его скривилось от непонимания и презрения. Он одернул куртку и поежился.
– Какой-то француз? – угрюмо произнес инспектор, явно выразив своим тоном, что это все объясняет.
– Возможно, – ответил Питт, – бедняга и из Франции. Но кто бы его ни прикончил, он мог быть и таким же, как вы, англичанином.
Сэмюэль резко вскинул голову и сердито глянул на начальника. Тот улыбнулся ему с невинным видом.
1
На самом деле так называемый Собачий остров, где располагались верфи Лондонского порта, представляет собой полуостров, окруженный с востока, юга и запада водами Темзы.