— В чем дело? — спросил он. — Загордился — мы теперь тебе не компания?
Завсегдатаи Танского начали поддевать отца.
— Этот твой гений, с чего бы вдруг он такой большой шишкой себя возомнил, — сказал Шугарман, — что ему уже недосуг с нами пообщаться?
— Посмотрим правде в лицо, — сказал папа. — Кто вы — нули без палочки. Как и все мы. А вот мой друг Мервин…
— Не заливай, Сэм. Он продавец воздуха. Дурного воздуха.
Папа и вовсе перестал ходить к Танскому. А пристрастился раскладывать пасьянсы.
— Ты почему торчишь дома? — спрашивала мама.
— Что, уже нельзя вечер дома посидеть? Я ведь, как ты знаешь, тоже живу тут.
— Сэм, не увиливай от ответа.
— Достали они меня. Думаешь, эти жуки навозные знают, как живется художнику? — Папа запнулся: следил за маминым лицом. — По их выходит, что Мервин — не Бог весть что. Короче, не писатель.
— А тебе известно, — сказала мама, — что он задолжал нам за семь недель?
— В тот день, когда Мервин к нам пришел, — папа, полуприкрыв глаза, поднес спичку к трубке, — он сказал, что между нами пробегают токи. И я не брошу его в трудную минуту из-за нескольких долларов.
Тем не менее Мервина что-то грызло. Ни в этот вечер, ни в следующий он не пошел на свидание с Молли. Снова стоял у окна, ждал, когда Молли пройдет мимо, затем возвращался в свою комнату — решал кроссворды.
— В картишки перекинуться не хочешь? — спросил я.
— Я люблю эту девушку, — сказал Мервин. — Обожаю ее.
— Я считал, у вас дело на мази. Считал, вы времени даром не теряете.
— Да нет же, нет. Я хочу на ней жениться. Я сказал Молли, что остепенюсь и поступлю на работу, если она пойдет за меня.
— Ты что, спятил? Какая работа? С твоим-то талантом?
— И она так говорит.
— Да ладно, давай перекинемся в картишки. Отвлечешься хотя бы.
— Она не понимает меня. Никто не понимает. Для меня поступить на работу — вовсе не то же, что для рядового парня. Я не перестану наблюдать за собой, за своими реакциями. Я хочу понять, что чувствует рассыльный, но не извне, а побывав в его шкуре.
— Ты что — и впрямь собираешься стать рассыльным?
— Да нет, не совсем так. Кто меня не знает, может подумать, что так оно и есть, но на самом деле я буду все время наблюдать за своими товарищами. Я же художник, сам понимаешь.
— Мервин, да не дергайся ты. Попомни мои слова: завтра же придет письмо из издательства — они тебя еще будут умолять, чтобы ты отдал им свою книгу.
Но назавтра никакого письма не пришло. Прошла неделя. А там и десять дней.
— Это хорошо, — сказал Мервин. — Значит, к моей книге отнеслись серьезно, ее рассматривают.
Дело дошло до того, что мы все стали с нетерпением ждать появления почтальона. Мервин заметил, что папа больше не ходит к Танскому, а мамины подруги ее поддразнивают. Он если и выходил из своей комнаты, так только чтобы позвонить Молли — звонил он ей по многу раз на дню. Но звони не звони, Молли не хотела с ним разговаривать.
Как-то вечером, когда папа возвратился с работы, лицо его горело.
— Сукин он сын, этот Розен, — сказал папа, — гнида поганая! Знаешь, что он сказал? Сказал, что не хочет иметь зятем обманщика или проходимца. Сказал, что никакой ты, Мервин, не писатель, а дерьмо. — Отца разбирал смех. — Но я его поймал на вранье. Знаешь, что он сказал? Что ты собираешься поступить на службу рассыльным. Ну уж тут я ему выдал.
— Что ты ему сказал? — спросила мама.
— Выдал по первое число. Уж будь уверена. Ты же знаешь, если меня достать…
— А что, неплохая мысль: воможно, Мервину и стоит поступить на работу. Все лучше, чем залезать в долги…
— Что бы вам поменьше хвастаться перед своими друзьями, — это Мервин маме сказал. — Я вас об этом не просил.
— Значит, я хвастунья? Немедленно возьмите свои слова обратно. Вы, по-моему, просто обязаны извиниться передо мной. В конце концов, кто утверждал, что вы большой писатель, вы или не вы?
— Что у меня талант — это неоспоримо. У меня пачка писем от видных людей и…
— Я жду, чтобы вы извинились. Сэм, ну что же ты?
— Скажу по справедливости. Кое-какие из писем я видел, что да, то да. Но это вовсе не означает, что Эмили Пост[125] одобрила бы Мервина: он не должен был говорить, что ты…
— Когда мой муж увидел вас впервые, он сразу понял, кто вы такой… Он тогда еще сказал, что вы — паразит.
— Не беспокойтесь, — это Мервин сказал папе. — За квартиру я заплачу, чего бы это мне ни стоило. Спокойной ночи!
125
Эмили Прайс Пост (1873–1960) — автор популярной книги «Этикет — голубая книга хорошего тона» (1922), выдержавшей много изданий.