Усаживаясь на свое обычное место за столом, Кейт мимоходом бросила взгляд в гостиную, а оттуда, сквозь большое окно над диваном, – на улицу. И увидела кое-что весьма неожиданное: к дому напротив поворачивал грузовик.
– Ого. – Не выпуская из рук тарелку, она выскочила в гостиную, замерла у окна и уставилась на дом, отделенный от них дорогой и тремя акрами принадлежавшей им земли. В этом доме уже сто лет никто не жил.
Она услышала за спиной шаги матери – та звонко прошлепала по кухонному линолеуму с кирпичным узором, потом мягко прошелестела по мшисто-зеленому ковролину гостиной.
– Кто-то въезжает в дом напротив, – объяснила Кейт.
– Правда?
Нет, неправда, я вру.
– Вот будет здорово, если там поселится семья с девочкой твоего возраста. Подружитесь с ней.
Кейт еле сдержалась, чтобы не огрызнуться. Только мамы считают, что в средней школе вот так в два счета заводят друзей.
– Ага, запросто.
Она резко повернулась и вместе с тарелкой вышла в коридор, где и прикончила свой завтрак на глазах у Иисуса, глядевшего на нее со стены.
Мама, разумеется, притащилась за ней следом. Встала у гобелена с изображением «Тайной вечери» и молчит.
– Чего? – рявкнула Кейт, когда ее терпение лопнуло.
Мама едва слышно вздохнула.
– Почему мы теперь вечно ругаемся?
– Ты первая начинаешь.
– И каким же образом? Говорю «привет, как дела»? Да уж, вот ведь мегера.
– Не я это сказала.
– Знаешь, это не моя вина вообще-то.
– Что не твоя вина?
– Что у тебя нет друзей. Если бы ты…
Кейт молча развернулась и зашагала прочь. Честное слово, еще одна речь в духе «ах, если бы ты чуточку постаралась», и ее стошнит.
Мама в кои-то веки не последовала за ней. Она вернулась на кухню, крикнула:
– Поторапливайся, Шон. Школьный автобус Маларки выезжает через десять минут.
Брат захихикал. Кейт, поднимаясь по лестнице, закатила глаза. Так тупо. Одна и та же дебильная шутка каждый день, а он все смеется. И чего он вечно такой довольный?
И следом за вопросом в голове тут же пронесся ответ: потому что у него есть друзья. А с друзьями все становится проще.
Она пряталась в своей комнате, пока не услышала, как заурчал во дворе двигатель старого «форда». Ей вовсе не хотелось, чтобы в школу ее подвозила мама, которая, стоило Кейт вылезти из машины, во весь голос вопила «пока-пока» и остервенело, точно игроки в программе «Цена удачи»[9], махала рукой. Ездить в школу с родителями – значит добровольно поставить крест на собственной репутации. Лишь когда колеса прошуршали по гравию, Кейт спустилась, помыла посуду, собрала вещи и вышла на улицу. Светило солнце, но подъездную дорожку после вчерашнего ливня совсем развезло, лужи на ней стояли размером с автомобильную покрышку. Старики, днями и ночами торчавшие в местном магазине хозтоваров, наверняка уже постановили, что наводнения не избежать. Грязь засасывала подошвы ботинок – жалких подделок под модные фирменные, – идти приходилось медленно. Кейт так внимательно глядела под ноги, стараясь не запачкать свои единственные радужные носки, что девушку, стоявшую у дома напротив, заметила, лишь когда дошла до самой остановки.
А девушка была ужасно красивая. Высокая, с большой грудью и рыжевато-каштановыми кудрями, она была похожа на Каролину Монакскую – такая же светлая кожа, пухлые губы, длинные ресницы. И одета отпадно: джинсы сидят низко-низко, застегиваются всего на три пуговицы, а по бокам вшиты такие огромные клинья вареной джинсы, что клеш получается просто нереальный; на ногах туфли на пробковой платформе – высотой сантиметров десять, не меньше, а из-под розовой, с широченными рукавами блузки в деревенском стиле выглядывает полоска голого живота.
Кейт прижала учебники к груди, мучительно сожалея о том, что вчера вечером не сдержалась и расковыряла несколько прыщей. А также о том, что джинсы на ней старомодные и прямые, как рельса.
– П-привет, – сказала она, замерев напротив новенькой. – Автобус с этой стороны останавливается.
Шоколадно-карие глаза, обведенные сверкающими синими тенями, без всякого выражения взглянули на нее из-под густо накрашенных ресниц.
Показался автобус. Закряхтел, заскрипел и наконец, вздрогнув, остановился. Один мальчик, в которого Кейт когда-то была влюблена, высунул голову в окно, прокричал:
– Эй, Чмоларки, штанов покороче не нашла? – и расхохотался.
Понурив голову, Кейт забралась в автобус. Плюхнулась на сиденье в первом ряду – как всегда одна, – уставилась себе под ноги и стала ждать, когда новенькая пройдет мимо, но больше никто в автобус не сел. Лишь когда дверь с грохотом закрылась и автобус тронулся, Кейт посмела обернуться и выглянуть в окно.
9