Обрадованный этою мыслию, он привлекает к себе неряху-жену, и нежно ласкает ее, называя уменьшительными и странными именами, какия только приходят ему в голову; но не этих ласк жаждет жена, которая, сверх того, никак не может понять намеков его на вероятное событие. Она с сердцем вырывается из его объятий и садится на постель; туфелька спадает с маленькой ея ножки; платье, приподнявшись, обнаруживает ея икры, твердыя как камень и белыя как алебастр.
Но он не видит ни ножки, ни икр, которыя, бывало, целовал безсчетное число раз: одна мысль занимает его. «Ты должна беречь себя теперь!» — говорит он наконец, снова подходя к жене.
Та не понимает основания этого предостережения, и толкуя его в другую сторону, отвечает сердито: «Скажите лучше, что я надоела вам!»
— «Да из чего-ж она беснуется?» — думает он: «Ах! она не понимает своего положения».
Долго продолжалось бы недоразумение, если-бы жена не догадалась осыпать мужа градом упреков за мнимую холодность. — «Каким ты мужем стал теперь?» говорит она: «Лег на постель, поласкал меня из милости, и уже спишь. Куда девался жар любви твоей? Бывало ты, как сумасшедший, не даешь мне покоя целую ночь, и я на это не жаловалась; теперь же нужды тебе нет, что я горю как в огне, что кровь кипит в моих жилах… Я молода, я страстная женщина, пойми это… Разбудил, разжег во мне страсть — ты, и должен удовлетворять ее; да, должен… это твоя обязанность!.. Я вышла за тебя невинною девушкою; я не знала собственной своей природы, ты открыл мне ея тайну… Я читала и слыхала прежде, но только не постигала, что мужчины пресыщены удовольствием до брака, теперь же это для меня ясно: ты имел прежде любовниц, много любовниц, а я была для тебя новенькою игрушкою, которою ты играл сначала безпрестанно, как ребенок, и которую хочешь теперь забросить. Что будет дальше, если чрез месяц ты так изменился?… Но я имею свои права… я требую…»
Тут она замолчала, заметив, что слишком далеко зашла. По инстинкту, она догадалась, что откровенное признание такого рода не может увеличить любви к ней ея мужа; во было уже поздно: знак какого-то отвращения выразился на лице его, и когда она, испугавшись, бросилась к нему, он отвел ее руками от себя, и произнеся только: «я не ожидал этого… ты была воплощенная невинность и скромность!» — вышел из спальни.
Вот что случилось в последний день медоваго месяца.
Глава третья
ПОСЛЕ МЕДОВАГО МЕСЯЦА
Проходит еще месяц, и все пошло обыкновенным порядком: молодая как будто примирилась с своим положением, а муж ея не заводит речи о прошлом. Мало-помалу она превращается в самую хлопотливую хозяйку, и с утра до вечера возится на кухне, что, по моему мнению, также не годится. Я согласна, что домашния мелочныя дела скорее всего изгоняют из головы сладострастный мысли; но молодая женщина должна умеренно предаваться этим делам, иначе она обрюзгнет и из прежней стройной нимфы превратится в неопрятную кухарку.
Муж хочет поцеловать у вас руку, но ваши руки провоняли луком; обнять вас, просто, страшно: того и гляди запачкается салом. Следствием этого бывает то, что муж перестает ласкать вас днем, да вряд будет ласкать, по прежнему, и ночью, потому, что дневныя неприятныя впечатления не изглаживаются у него из памяти.
Каждый из супругов считает себя в праве делать другому упреки, если не в слух, то про себя, только эти упреки не долго повторяются со стороны мужчины, потому, что он наконец наскучает постоянною мыслию о жене. В след за тем у него является страсть к развлечениям вне дома. Сперва эти развлечения весьма невинны, но потом он переходит от невинных развлечений к интрижкам. Ведь мужчина может делать все, что ему угодно[3].
Разнообразие в удовольствии, разумеется, гораздо приятнее однообразия: сводя знакомство сегодня с одной, а завтра с другой женщиной, мужчина найдет, что жена его совсем не так хороша и умна, как казалось ему прежде, и что посвятить себя на всю жизнь ей одной — жертва невозможная.
Возвращаясь домой поздно ночью он совсем перестает церемониться с женою, и преспокойно засыпает, отворотясь от нея[4].
Грустно молодой женщине от невнимания к ней мужа, а между тем буря страстей, утихающая во время дневных забот, свирепеет в ней ночью, и не дает покою… но она не права!
Подумала ли эта женщина, что ему нельзя теперь быть настоящим мужем своей жены? что он только что вырвался из незаконных объятий? что завтра он должен посетить новую любовницу? что ему нет ни досуга, ни охоты заниматься скучною женою?
Таких мыслей не приходит в ея бедную женскую голову; она даже представить себе не может, чтоб муж когда-нибудь мог изменить ей… Да, она не права своим неведением!
По утру, проснувшись, муж встречает страстный взор жены, но этот взор производит на него почти неприятное впечатление. Он так давно привык к жениным глазам, к ея нежным взглядам! Притом-же он находит, что глаза его жены никак нельзя сравнивать с глазками Амалии, Эрнестины, Луизы и прочих прелестниц.
Увы! молодая женщина чувствует, что ей нечего ожидать от мужа, по крайней мере в этот день, и скрепив сердце, подавив вздох, она отправляется к обыденным своим занятиям.
А муж, меж тем, без малейшаго угрызения совести, летит в страну очарованья.
Но не он только принадлежит прелестнице! (Мужчины, которые имеют слабость связаться с такими женщинами, действительно делаются принадлежностью последних, со всеми правами нижайших рабов.) Из числа целой толпы обожателей, молодой муж застает у нея одного: этот один — его школьный товарищ.
— «Ты как попал сюда?» — восклицает изумленный приходом его товарищ.
Молодой муж сперва конфузится, но потом, оправясь немного от овладевшаго им смущения, оправдывает себя тем, что он сделал ошибку женившись, что он не создан для семейной жизни, что, сверх того, жена несходна с ним характером[5].
— «Бедняжка!» — лицемерно произносит Лаиса, устремив на молодаго мужа плутовские глаза.
— «Действительно, ты мне жалок», — говорит товарищ, но ты нашел такую утешительницу, которая заставит тебя позабыть все семейныя неудовольствия. Я уступаю тебе место: друзья соперниками в любви быть не должны, а права твои выше моих, потому, что ты связан женитьбою и терпишь горе, а я — нет.
И товарищ удаляется.
О дружба! дружба! скольких благородных действий ты причиной! каких высоких Стремлений ты виною! Принято не верить в женскую дружбу, и я совершенно с этим согласна: женщина женщине не уступит любовника из дружбы… но мужчины — властелины женщин — какая разница! они готовы для дружбы на всякую жертву, и клевещут те люди, которые говорят, что мужчина тогда только приносит жертву дружб, когда эта жертва ничего не стоит.
Лаиса позвала горничную, и приказала отказывать всем посетителям, потом, обратясь к молодому мужу, сказала: «Я живу тобой и для тебя одного, друг мой».
И он поверил ей, этой продажной прелестнице! Страстно заключив ее в свои объятия, он повлек ее, как безумной, к роскошному канапе… пеньюар ея распахнулся, чудныя формы обнаружились, и нечистыя уста ответили притворно-нежными лобзаниями на жаркие поцелуи мужа-изменника.
3
Не могу не прибавить здесь, что если-б каждый муж был поснисходительнее к жене и построже к самому себе, то не имел-бы причин жаловаться, в последствии, на дорогую свою половину.
5
Мужчины всегда оправдывают себя таким образом. Но когда дело дойдет до обвинения жены в том, в чем вы были грешны, вы делаетесь судьями, не принимающими оправданий.