Фонтен сидел на краю кровати, на коленях у него лежал телефонный аппарат, трубка которого покоилась на рычаге; он внимательно наблюдал за своей женой, находившейся на балконе. Она сидела в инвалидном кресле, повернувшись к нему боком, ее голова склонилась от боли...
Боль! Весь этот ужасный мир был переполнен болью! И он сам внес свою долю в эту всемирную боль, он понимал это и не ожидал для себя никакого снисхождения – для себя, но не для своей жены. Она никогда не участвовала в его контракте. Его жизнь – да, конечно, но не ее – нет, пока в ее хрупком теле теплится хоть частица жизни. Non, monseigneur. Je refuse! Ce n'est pas le contrat![20]
Итак, созданная Шакалом армия стариков простирается теперь до Америки – этого следовало ожидать. А старый американец ирландского происхождения в дурацкой белой шапочке – ученый человек, который по той или иной причине стал поклоняться терроризму, будет их палачом. Человек, который изучал его и притворялся, что не говорит по-французски, но который, однако, не смог скрыть метку Шакала в своих глазах. «Что касается вас и достопочтенного мистера Патрика, мы скрупулезно выполним инструкции губернатора ее величества». Губернатора ее величества, который получает свои инструкции из Парижа от властелина смерти.
Около десяти лет назад, после того, как он успешно проработал с монсеньером в течение пяти лети, ему дали один телефонный номер в Аржантей, что в шести милях к северу от Парижа, которым он мог воспользоваться только в самом крайнем случае. До этого он понадобился всего один раз, и сегодня необходимо связаться по нему. Старик внимательно изучил коды международной телефонной связи, поднял трубку и начал набирать номер. Примерно через две минуты связь установилась.
– "Le Coeur du Soldat"[21], – произнес грубый мужской голос, фоном которому служила военная музыка.
– Я должен связаться с «дроздом», – сказал Фонтен по-французски. – Я – Париж-пять.
– Если подобная просьба выполнима, где вас сможет найти эта птица?
– На Карибском побережье. – Фонтен сообщил код местности, телефонный номер и добавочный номер виллы №11. Затем он положил трубку и в унынии стал ждать. В глубине души он сознавал, что ему и его жене, вполне возможно, осталось прожить всего несколько часов. Если это действительно так, и он, и его подруга смогут предстать пред лицом Господа и сказать ему правду: он убивал – об этом нечего и говорить, – но он никогда не навредил и не отнял жизнь ни у кого, кто бы не совершил еще больших преступлений против других людей, – за небольшим исключением, куда можно было включить невинных зевак, попавших в эпицентр взрыва или пожара. Вся жизнь наполнена болью – разве не об этом говорит Священное Писание?.. С другой стороны, что же это за Бог, который дозволяет такую жестокость? Merde! Не надо думать о таких вещах! Они выше твоего понимания.
Зазвонил телефон – Фонтен проворно схватил трубку.
– Говорит Париж-пять, – сказал он.
– Сын Божий, что заставило тебя воспользоваться номером, по которому ты за все время позвонил только один раз?
– Ваша щедрость не имеет границ, монсеньер, но мне кажется, мы должны пересмотреть наш контракт.
– Каким образом?
– Моя жизнь принадлежит вам: вы можете поступать со мной, как хотите, проявлять или не проявлять милосердие, но это не относится к моей жене.
– Что?!
– Здесь есть один человек – ученый из Бостона, который с любопытством наблюдает за мной. По нему видно, что у него на уме другие цели.
– Этот болван осмелился прилететь с Монсеррата? Он ни о чем не знает!
– Несомненно знает, поэтому я прошу вас: я сделаю так, как вы мне прикажете, но позвольте нам вернуться в Париж... я умоляю вас. Дайте ей умереть с миром. Я ни о чем больше вас не прошу.
– Ты просишь меня?! Я дал тебе слово!
– Тогда почему этот ученый американец следует за мной с равнодушным видом и любопытными глазами, монсеньер?
Послышалось глухое покашливание, после чего Шакал произнес:
– Знаменитый профессор правоведения перешел черту и вступил туда, где ему не положено быть. Теперь он труп...