Так осмотрительно вел себя пан Ян Палечек. И не то чтоб он опасался за свою шкуру. Он был не из тех, кто боится ударов: сам с удовольствием их отвешивал. Но у него была своя философия, приобретенная чтением старинных хроник и годами ученья в университетах на далекой чужбине. Философия эта гласила: «Оставь духовные дела духовенству, королевские — королю, а сам старайся о собственном благополучии».
Дворянин Ян Палечек был не из самых бедных, а разум его — не из самых слабых. Отец его был другом славной памяти императора Карла IV[2], дал сыну возможность узнать свет. Пан Ян учился в Падуе и в Париже, хорошо говорил по-латыни и читал книги на разных языках. Но именно благодаря общению с многими знатными и учеными людьми, благодаря чтению святых отцов он пришел к мысли, что человеческий разум бессилен в вопросах мира нездешнего. И когда лет за пятнадцать до описываемых событий, в Констанце умер пражский магистр Ян из Гусинца, он горевал о смерти его, говоря, что такой ученый муж мог бы остаться живым и здоровым, если бы не пошел против силы духовенства, заповеданной нам, людям, спокон веков. Вспоминая о своем пребывании в Риме и Авиньоне, где он видел великую силу и славу пап[3], он говорил:
— Захотел бог, чтоб было двое пап, нам только лучше. Ведь что получается? Двое дерутся, у третьего руки развязаны.
Современники глядели на пана Яна Палечка из Стража как на ученого чудака. Увидев, что им в свои споры его не втянуть, они оставили его в покое. Так что пан Ян все это время наблюдал борьбу Табора с Прагой и Кутной Горой[4], бои чаши с королем Зикмунтом[5] и славные походы Яна Жижки по Чехии и Моравии, сам ни разу не наточив меча. И гнездо его — Страж под горой Черхов — осталось нетронутым. Рига полная, в погребе славный запас, в поле усердные работники, сельский люд не выходит из воли замка, члены домажлицкого магистрата относятся к владельцу Стража дружески. Тетеревей в лесах — пропасть, у рябинников мясо такое же ароматное и так же пахнет дичиной, как прежде, свиньи приносят розовых поросят и охотничья сука Стрелка такая же умная, как всегда. Пани Кунгута добрая и набожная, капеллан в мирские дела не мешается, и по воскресеньям после обеда сладко спится.
Одно только огорчало пана Яна Палечка: что нет у него наследника. Боржецкие — хорошая родня, но он вовсе не намерен отдать свою твердыню Страж их хилому сыну в наследство, чтоб она ему, как яблоко с дерева, прямо в руки упала. Пан Ян Палечек начал стареть, ему под пятьдесят, да и пани Кунгута, говоря по правде, уж далеко не в расцвете женственности.
И вдруг в 1430 году, на рождество, он узнал, что будет отцом. Напился он в тот день так, что все вокруг — колесом, схватил свою испуганную пани Кунгуту и поднял ее вверх, как делают крестьяне во время танца. Потом велел, чтоб ему подстригли бородку клином, купил себе новый кружевной воротник и серебряные шпоры, оседлал коня и поехал в Домажлице, а там подал жалобу на городской магистрат, что тот пасет свою скотину на выгоне, который принадлежит ему, пану Яну Палечку из Стража, уже ровно двести двадцать пять лет и ни на один день меньше. До сих пор он терпел это самоуправство со стороны города, но наследника своего обкрадывать не даст.
В пана Яна Палечка из Стража вступил дух воинственности. Он перессорился со всеми соседями, дошел даже до королевского суда в Праге, разослал во все стороны латинские и чешские послания, угрожая, что присоединится к отцу Прокопу и выступит с оружием в руках на его стороне, если не добьется справедливости.
Пани Кунгута не могла надивиться тому неугомонному характеру, который вдруг обнаружился у ее супруга. Нежданно-негаданно в доме появился рыцарь и хозяин, который обо всем хлопочет, за все воюет, всего хочет добиться. Она смеялась над такой переменой. Но пан Ян Палечек заявлял, что это и есть его настоящая природа, что он ждет наследника и что это совсем меняет дело.
В самом деле, перемена была разительная. Но не во всем желательная пани Кунгуте, для которой ожидание наследника было потяжелей, чем для ее расходившегося мужа.
Однажды Ян Палечек приказал капеллану, чтоб тот давал ему святые дары под обоими видами. Это пани Кунгуте не понравилось. Потом он объявил, что поедет на съезд в Хеб[6] договариваться от имени малоземельного дворянства с королем и даже с членами Базельского собора[7]. Очень хотелось бы ему присутствовать и на самом соборе. Хоть в качестве зрителя.
2
Карл IV (1316–1378) — император Священной Римской империи и король Чехии (1346–1378); способствовал политическому, экономическому и культурному расцвету Чешского государства.
3
С 1378 по 1417 г. продолжался раскол католической церкви (схизма); тогда во главе ее стояло двое пап одновременно: один — в Риме, другой — в Авиньоне.
4
Ян Жижка, возглавлявший армию таборитов, захватил Кутную Гору — средоточие антигуситских сил — и, подойдя к стенам Праги, ставшей к осени 1420 г. оплотом чашников, вынудил их заключить с ним союз против феодально-католического лагеря.
5
Зикмунт (Сигизмунд I; 1361–1437) — сын Карла IV, император Священной Римской империи (1411–1437), король Венгрии (1387–1437), король Чехии в 1419–1421 и 1436–1437 гг.; глава антигуситского лагеря; предал Яна Гуса католическим церковникам, выдав ему охранную грамоту для приезда на Констанцский собор (1414), но затем отказавшись настаивать на его неприкосновенности; вдохновитель ряда крестовых походов против гуситов.
6
В мае 1431 г. в г. Хеб состоялись переговоры между гуситами и представителями католической церкви об условиях приезда чешского посольства на Базельский собор.
7
Базельский собор (1431–1449) — вселенский собор католической церкви, заседания которого проходили в г. Базель (Швейцария). Члены собора, видя невозможность подавить гуситское движение силой, вступили в переговоры с гуситами, стремясь внести в их среду раскол. В январе — марте 1433 г. прибывшие в Базель послы чашников и таборитов выступили с защитой Четырех пражских статей (1419), в которых были сформулированы основные требовании гуситов. В ходе дальнейших переговоров католическая церковь, сделав чашникам ряд незначительных уступок и религиозных вопросах, добилась соглашения с ними, направленного против таборитов. Условия возвращения гуситской религиозной общины в лоно католической церкви были закреплены в пражских компактатах, выработанных на Святомартинском земском сейме в Праге и записанных 30 ноября 1433 г. В феврале 1434 г. Базельский собор подписал пражские компактаты. Табориты отказались принять их, но потерпели поражение в борьбе против объединенных сил чашников и католиков. 5 июля 1436 г. пражские компактаты были торжественно провозглашены в г. Иглава.