Ян переезжал из города в город. В некоторых на чужеземцев смотрели с подозрением, в других встречали их с распростертыми объятиями. До столкновений дело нигде не доходило, и Матей своим ремеслом открыто не занимался. Седеющий слуга молодого рыцаря спокойно следовал за своим господином, прислуживал ему, беседуя с ним и все время журя его за отсутствие бережливости. Но в деньгах недостатка не было.
Много всяких приключений пережил рыцарь Палечек во время этого путешествия по итальянской земле, подобных тем, которые приносили ему столько славы и богатства на пути из родного края в Падую. Не было города, откуда он уехал бы без подарков.
Около года блуждали так Ян с Матеем, потом вернулись в Академию.
Падуя ликовала. На всех углах только и было слышно:
— Пульчетто! Пульчетто!
Люди сбежались и стали расспрашивать, куда они ездили, были ли на могиле Дитриха Веронского[82], что делается в Венеции, понравилось ли им в Удинэ, хорошо ли они доехали до Феррары, не поступил ли Ян в Болонский университет, какая разница между князьями в Чехии и в Италии, не влюбился ли рыцарь в кого-нибудь, сколько бород обрил Матей и продолжает ли он по-прежнему ворчать, понравилось ли им тосканское вино, почему они не заехали во Флоренцию, — и задавали много таких же вопросов, на которые рыцарь Ян отвечал терпеливо и весело, выпивая со студентами и бакалаврами в тавернах и в свою очередь расспрашивая их, как они тут жили, что нового в Академии святого Антония и есть ли тут еще магистры, умеющие ходить по канату. После этой встречи Ян снова сел за парту и опять начал слушать чтение из Грациана.
В то время в городе появился монах Джордано, проповедовавший на площади покаяние и пламенной речью заставлявший своих слушателей преклонять колени. На его проповедях женщины голосили и рвали волосы на голове, у мужчин текли слезы по щекам, а дети подымали такой рев, что матерям приходилось уносить их. Джордано никогда не выступал с церковной кафедры, а всегда стоял прямо среди толпы, возвышаясь над ней на две головы. Тощий, с глубоко запавшими карими глазами, костлявыми пальцами и тонкими икрами, он махал руками, словно ветряная мельница крыльями, и уста его извергали огонь, опалявший души. Монах Джордано верил, что близится приход антихриста и что только молитвой, постом, публичной исповедью и самобичеванием можно предотвратить торжество ада на земле.
Ян Палечек несколько раз присутствовал на этих удивительных сборищах падуанского населения, где дело доходило до таких проявлений отчаяния, что порой трудно было решить — не в сумасшедший ли дом ты попал. Университет на Джордановы проповеди не обращал внимания, но студенты ходили послушать человека, чье красноречие подобно полыхающему огню.
Палечек понял, что человек, оказывающий такое воздействие на мысли простолюдинов и знатных, невежественных и ученых, одарен силой вроде той, что и он, Ян. Но употребляет он эту силу на то, чтобы вселять страх и тревогу в людские сердца. И решил Ян помериться своим искусством с Джордановым.
Он встал в толпе так, чтобы глядеть монаху в глаза, и попробовал остановить взглядом поток его речи. Скоро глаза монаха встретились с глазами Яна, и Ян заметил, что Джордано начал запинаться. Глаза монаха, всегда победоносно устремленные куда то в небеса, вдруг беспокойно замигали, и сам он стал дергаться, словно кто тянул его сзади за сутану. Но он тут же собрался с мыслями и продолжал проповедь. Однако в движениях его сквозила тревога. Вскоре он заключил свою речь торжественно прочитанным «Отче наш» и ушел, тяжело дыша и густо сплевывая. Тут взгляд его опять встретил насмешливые глаза Палечка. Джордано вдруг приостановился и громко спросил толпу, кто этот молодой человек. Ему ответили:
— Пульчетто!
Монах поблагодарил и опустил глаза.
Проповеди Джордано продолжались дни за днями, недели за неделями. Церковное начальство их не посещало, но Джордано вынудил его появиться. Он высказался в том смысле, что антихрист приходит иногда в образе священнослужителя или папы, и горе сильным, от которых исходит соблазн. После этого на его проповеди стали приходить и члены капитула храма святого Антония, и магистры.
82
Дитрих Веронский (Бернский) — герой германо-скандинавского средневекового эпоса. Прообразом его послужил король древнегерманского племени остготов Теодорих (ок. 454–526), в 488–493 гг. завоевавший Италию.