Осенью 1917 года, когда Мировая война закончилась поражением Германии, одной из многих санкций, наложенных державами-победительницами на империю, было аннулирование всех немецких патентов, разумеется, включая те, которые касались проектирования компьютеров или разработанной во время войны портативной телефонии. До того момента в остальном мире компьютеры считались своеобразным баловством, за исключением Англии, конечно, чьи высокоразвитые механические Analytical Engines[1], как известно, были первопроходцами этой технологии: немецкие вычислительные машины соответствовали английским по своему принципу, только работали от электрического тока. Но теперь и за пределами Германии добрались до компьютерной техники, в то время как Германия не могла ничего с этим поделать или получить выгоду, а благодаря тому, что телефонная сеть работала по всему миру единообразно, компьютерные сети различных стран в кратчайшие сроки срослись в единое целое, называемое глобальной сетью.
Не кто иной, как Филипп Шейдеман, первый премьер-министр Веймарской республики, заново упорядочил полномочия и обязанности ведомства. Он распорядился переименовать его в Управление национальной безопасности – НСА – и вменить в обязанности, как и во времена кайзеровской империи, наблюдение за информационным потоком в компьютерной сети и за тем, не проявляется ли в ней опасность для Германии, потому что эта сеть теперь распространилась по всей цивилизованной части земного шара, а к ней добавилась сеть портативной телефонии.
Правительству Адольфа Гитлера НСА, о чьем существовании было совершенно неизвестно большинству немцев, досталось от Веймарской республики, и оно стало пользоваться услугами НСА с самого начала, по большей части не затрагивая его как учреждение. Учитывая прочие преобразовательные инициативы правительства рейха, руководитель НСА Август Адамек объяснял это поразительное обстоятельство, как он это называл, «магией букв». Очевидно, что те, кто знал о существовании НСА, просто предполагали, что буквы НС означают «национал-социалистический», и потому не видели необходимости в действиях.
Таким образом, сотрудникам НСА удалось избежать всех бурь реноваций, бушевавших по всей Германии, а также в значительной степени тягот, которые принесла с собой война. Не считая того, что из-за мобилизации ряды сотрудников НСА постепенно редели. В условиях полной секретности они выполняли свои обязанности и обеспечивали все государственные учреждения данными, списками и оценками, в которых нуждались эти службы. Они знали все, что происходит, но никто из них никогда не говорил об этом за пределами ведомства.
Сегодня настал день, когда все это могло измениться.
Потому что война на востоке вступила в критическую фазу. Общественность об этом еще ничего не знала, несмотря на слухи, которые существовали всегда, но те, кто работал в НСА, бесспорно, имели представление обо всем, что происходило в рейхе, возможно даже большее, чем сам рейхсканцлер и фюрер. Руководящие члены правительства рейха выросли в те времена, когда компьютеры еще не были обычной частью повседневной жизни. Не их вина в том, что у них не было реального понимания возможностей, которые открывали компьютеры.
Но это не мешало им принимать решения. Задачей ведомства была забота о том, чтобы эти решения оказались правильными.
То, что они могли подготовить, было подготовлено. Теперь оставалось только надеяться, что все получится так, как они задумали.
Шло 5 октября 1942 года. Небо в это утро понедельника было настолько серым, словно кто-то поставил над землей огромный свинцовый колокол, а высокие узкие окна здания НСА в рассеянном свете выглядели как бойницы готовой к обороне крепости. Ничто не шелохнулось. Улицы города большей частью осиротели, не считая нескольких велосипедистов, которые быстро крутили педали, втянув головы в плечи. Вдоль стен домов виднелись уложенные перед подвальными окнами мешки с песком: простая мера предосторожности. До сих пор только один-единственный вражеский бомбардировщик добрался до Веймара, и он не сумел нанести большого ущерба.