2. В правой матрице:
а) элементы 1-й и 3-й строки — существительные мужского рода[60] единственного числа, начинающиеся с согласной.
б) элементы 2-й строки — причастия прошедшего времени мужского рода единственного числа переходных глаголов.
К элементам пункта 1а можно добавить этот, некий, какой-то и т. д. (это и так далее явно ограниченно). Зато правую матрицу можно наращивать вправо до бесконечности, добавляя триплеты, удовлетворяющие правилам 2а и 2б.
Для простоты рассмотрим в качестве примера произведение матрицы из одной строки на матрицу из одного столбца.
Видно, что это «срабатывает» только тогда, когда форманты и означающие регулярно чередуются.
Для того чтобы наше матричное вычисление было применимо ко всем случаям, добавим к набору формантов (соотв. означаемых) единичный элемент, обозначив его как 1f (соотв. 1s), или просто — 1, когда мы можем не опасаться возможной путаницы.
Пример:
Следуя предложению Ле Лионнэ, назовем двусловом произведение формант × означающее, где любой из членов может быть равным 1 (но не оба сразу, чтобы избежать избыточности обозначения).
Добавление единичных «элементов» позволяет нам сформулировать теперь уже очевидную теорему: В любой фразе столько же формантов, сколько и означающих.
Мы назовем g-схемой результат первой абстракции, рассматривающей лишь грамматические функции каждого слова во фразе. Во второй абстракции (схеме) мы будем рассматривать только количество и чередование формантов и означающих.
Нижеследующий пример будет записываться так (для большего удобства в одну строку):
(Заметим, кстати, что эта запись аналогична, с одной стороны, образованию фраз в некоторых индейских языках, например в шинуке, где все форманты помещаются в начале, с другой стороны «польской» системе обозначений в логике.)
Для того чтобы схема была правильной, следует: во-первых, как я уже говорил, чтобы две единицы не соответствовали друг другу; во-вторых, по этой же причине, чтобы у нас не получилось
Принимая эти правила правильного построения, мы можем определить количество возможных схем из и элементов (равное (n + 2)-му члену последовательности Фибоначчи) или и слов (равное 2 в степени n); некоторые простые формулы постоянств и вариаций; различные типы схем и их соотношения. Затем мы сравним их с конкретными литературными (и иными) текстами, что наверняка предоставит нам интересные стилистические указания, которые ускользают от сознательного намерения писца и зависят от многих скрытых параметров.
Я вынужден лишь упомянуть об этих и других вопросах (например, соответствует ли какой-то схеме отдельно взятая фраза и... что такое фраза?). И все же отмечу «потенциальный» характер лингвистических критериев, ускользающих от сознания писателей. Вслед за Флобером они смогут избежать повторений и белых стихов (в латыни они хотя бы могли искать метрические клаузулы), следить (или нет) за длиной своих фраз и выбором лексики; не нарушать закон Эступа–Зипфа[*] и использовать тот или иной тип схемы в нужном процентном соотношении.
До сих пор этим не занимались. Возможно, мы изменим ситуацию. Я хотел бы закончить дидактическим заключением; поскольку уже нет надежды возродить школьное задание по переводу на латынь, это чудесное упражнение и связующее звено между сочинением на французском языке и задачей по геометрии, быть может, эту функцию возьмут на себя исследования УЛИПО в области потенциальной литературы.
Р. Барт.
ЗАЗИ И ЛИТЕРАТУРА [*]
Кено — не первый писатель, который борется с литературой. С тех пор как существует «Литература» (то есть очень недолго, если судить по дате возникновения этого термина), можно сказать, что функция писателя — с ней воевать. Специальность Кено в том, что он бьется врукопашную: все его творчество слипается с литературным мифом, его протест — отчужден, он питается своим предметом, но всегда оставляет ему достаточно плотности в предвкушении следующих трапез: благородное здание письменной формы по-прежнему стоит, но источенное червями, отмеченное тысячами облупившихся проплешин; в этой сдержанной деструкции вырабатывается нечто новое, двусмысленное, что-то вроде взвешенного состояния свойств формы: это похоже на красоту руин. В этом движении нет ничего мстительного, деятельность Кено, собственно говоря, не саркастична, она исходит не от чистой совести, а скорее от умышленного соучастия.
61
Gastronome — гастроном, dégusté — причастие прошедшего времени глагола déguster (пробовать), caviar — икра.
*
*
ЗАЗИ И ЛИТЕРАТУРА (Zazie et la littérature). Эссе опубликовано в журнале «Критик» в 1959 г.