Тропа его жизни
Вероятно, далеко не всем нашим молодым читателям известно, что у нынешнего «Уральского следопыта», журнала, первый номер которого увидел свет в апреле 1958 года, был предшественник, родич, а точнее — старший брат, тоже «Уральский следопыт», выходивший в 1935 году. И уже совсем мало кто из нового поколения знает, что через эту веху пролегла тропа одного из интереснейших людей литературного мира, человека, чье имя мы не имеем права предавать забвению, за знакомство с которым я всегда буду благодарить судьбу. Человек этот через всю жизнь пронес одну, но пламенную страсть, оставив ощутимый след в истории приключенческого, следопытского жанра. Для меня же он дорог еще тем, что у перекрестка дорог, перед которым стоит юность, помог выбрать ту, единственную, которую ищет каждый, но не каждый находит…
В тесном темноватом помещении с низкими давящими потолками и толстенными стенами по Банковскому переулку, 3, где ютилось в тридцатых годах Свердловское издательство (прежде в этом кирпичном здании находился склад), среди каких-то клетушек, разделенных фанерными перегородками, не сразу можно было найти стол редактора «Уральского следопыта». Ни таблички, ни указателя. Но именно сюда чаще всего стремились посетители, в большинстве — люди явно не литературного круга: Навстречу поднимался уже немолодой, но, как принято говорить, хорошо сохранившийся мужчина ниже среднего роста, довольно коренастый и плотный, слегка сутулящийся, с неторопливыми движениями и негромкой речью, умеющий чем-то сразу расположить к себе, заинтересовать. Один разговор с ним — и этот стол и сам он надолго превращались в магнит, постоянно влекущий к себе.
Это и был широко известный кругам любителей занимательного чтения тех лет Владимир Алексеевич Попов, редактор, или, как было принято называть тогда, «заведующий редакцией» журнала «Уральский следопыт», бывший редактор «Всемирного следопыта», незадолго до того безвременно прекратившего свое существование в Москве.
Я запомнил его аккуратным, тщательно выбритым, в безупречно сшитом темно-синем костюме из шевиота лучшего сорта. Брюки со складкой, черные штиблеты с головками «бомбе» блестят как зеркало. И всегда чуть-чуть тонкий аромат дорогих духов.
Ему шел шестой десяток, но в волосах ни сединки, коротко подстриженные усы, всегда аккуратно повязанный галстук, пробор на левую сторону. Работал он в очках с металлической оправой, низко склонившись над столом, с привычной тщательностью вписывая мелкими округленными буквами редакторские поправки. Писал острым тоненьким перышком, почерк — очень четкий, когда для печати, и кудрявый, чуточку кокетливый по-женски — в письмах. Разговаривал — непременно стоя, сняв очки и полуопустив добрые усталые близорукие глаза с сеткой разбежавшихся мелких морщинок, время от времени взглядывая на собеседника. Потом, познакомившись и выслушав первые объяснения, пригласит сесть, но сам не опустится на стул, пока не сел гость. Воспитание, поведение его были безупречными, могли служить образцом.
Ни разу не видел, чтоб Владимир Алексеевич заволновался, засуетился, повысил голос, куда-то заспешил. Но за кажущейся медлительностью, невозмутимостью скрывались феноменальная работоспособность и настоящее горячее сердце журналиста.
Жанру приключений, путешествий, научной фантастики он был предан фанатически, а хватке, оперативности Попова мог позавидовать любой газетчик. Возможно, именно это так и подкупало в нем при первой же встрече, заставляя проникнуться горячим интересом к делу, которому посвятил себя этот человек.
До сих пор удивляюсь, как Союзу писателей вскоре после того, как по воле недалеких людей приказал долго жить «Всемирный следопыт», прекратили существование «Вокруг света»[1], «Мир приключений», «Борьба миров», «Всемирный турист» и другие издания такого толка, когда началось гонение на «развлекательные» жанры, против занимательности вообще и все громче раздавались голоса ортодоксальных критиков, усматривавших ненужность и даже вредность подобной литературы (увы, было такое время), удалось исхлопотать разрешение на выпуск в Свердловске журнала для юношества приключенческо-краеведческого направления. Уральцы решили возродить «Следопыт», но уже под маркой «уральского». Вести журнал пригласили Попова, испытанного следопыта.
1
«Вокруг света» тогда было даже два: один самостоятельно выходивший журнал, другой — на обложке которого стояло «Путешествия и приключения на суше, на море и в воздухе» (24 номера в год) — приложение к «Всемирному следопыту».