Данилов так и ахнул:
— Варя?!! Варя, ты?
Девушка — совсем незнакомая ему, но чем‑то похожая на Варю — только застенчиво улыбалась. Она была очень молоденькая, лет семнадцати.
— Как?! Варя?! Как?! Как ты нашла меня?!
— Я получила твой дневник. И… И у меня в сейфе дома оставалась еще одна доза.
— Боже! Боже мой! Поедем! Поедем ко мне! Мне столько тебе надо обо всем рассказать!
— Не так быстро. Мне надо будет заново привыкать к тебе.
— Сергей Владиленович, ваш заказ. Две порции мяса в кисло‑сладком соусе, бутылка китайского пива. С вас семнадцать пятьдесят.
— Возьмите, сдачи не надо. Пойдем. Как мне называть тебя?
— Как прежде, Варей.
Когда он открыл перед ней дверцу и усадил в «Москвич», сказал:
— Тебе надо будет ко многому привыкать. Например, сиденья здесь далеко не такие удобные, как в наших машинах. Зато ты можешь не пристегиваться — да и ремней безопасности, признаться, здесь пока еще нет. А как там у вас? Мне главное интересно: сработало ли мое внушение по отношению к Семену Кордубцеву? Как там Елисей Кордубцев?
— А кто это?
— Ты правда не знаешь?
— Могу только догадываться, что был такой — по твоим заметкам. Но мы такого не знаем.
— Может, он под каким‑то другим именем действует? Он способен на различные мерзкие чудеса — например, убивать людей усилием мысли. И еще он служит абсолютному злу.
— Нет. Никого подобного у нас, слава богу, нет. Знаешь, как писал один наш известный поэт, «Какое время на дворе — таков мессия»[36]. Время, наверное, переменилось. Поэтому и антимессии‑антихриста не стало.
— Так. Неплохо. А скажи, кто у вас там, в две тысячи семнадцатом году, президент?
— У нас нет президента.
— А кто есть?
— Председатель Верховного Совета Советской Российской Республики.
— Российской Республики?! Откуда она взялась? Кто в нее входит?
— Ох, это длинный рассказ. Ну, если коротко: на втором этапе советского возрождения, в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, Советский Союз объявили распущенным. Те союзные республики, кто захотел, могли заново присоединиться к России — на правах областей или округов. Кто не хотел — могли отделиться и стать независимыми.
— И кто отделился?
— Только страны Балтии. Эстония, Латвия, Литва. Все остальные заново добровольно присоединились к России. Появился в составе страны Украинский округ, например, Грузинская область, Армянская. Поэтому распад страны по национальному признаку стал невозможен.
— И никаких национальных разборок у вас там нет?
— Никаких. Если только на бытовом уровне.
— А какой у вас там строй?
— Строй? У нас там давно не говорят так.
— А что говорят?
— Говорят: советский особый путь.
— Особый путь? И какие у вас там, в Советской Российской Республике, сейчас особые проблемы? О чем люди меж собой на кухнях говорят? Может быть, о коррупции?
— Коррупция? Да, конечно. Недавно вот в «Правде» писали о мэре города Королева, который за казенный счет построил себе особняк сто двадцать квадратных метров, с личной баней.
— Да, сто двадцать квадратных метров — это сильно. Может, коррупцию у вас там просто замалчивают? У вас цензура существует?
— Нет. Цензуру отменили еще на первом этапе советского возрождения, в шестьдесят втором году.
— А как с продуктами питания? Карточки? Очереди?
— Нет‑нет, никаких проблем.
— И забежать накоротке кофе выпить не проблема?
— Кофеен сколько угодно. И государственных, и кооперативных, и частных.
— Тогда о чем люди больше всего говорят? Ругаются, спорят?
— Сейчас — о целлюлозном заводе на Байкале. Очень он вредит заповедному озеру.
Все это время Данилов настолько был ошеломлен явлением Вари и ее рассказом, что сидел за рулем, полуобернувшись к ней и не двигался с места. Потом проговорил, словно про себя: «Значит, все‑таки сработало! И мы поменяли историю!» — а потом схватился обеими руками за голову и тихо и радостно рассмеялся.
* * *
Данилов хлопотал у себя на кухне, разогревая на сковороде, на газу, кисло‑сладкое китайское мясо.