Появившийся вдруг опытный мужчина, третий лишний, быстро добился своего, и эта девушка решила, что никогда не любила ботаника, испытывала к нему только дружбу – хотя она мало что знала о значении этого прекрасного слова! Последовала разлука, трогательная, не без слез. Ботанику не пришло и в голову, что девушке может даже понравиться завязнуть в канве обыденной, непримечательной жизни по распорядку – да и она ничем не выказала этого, строго говоря.
Он сохранил ее фото, и память о ней жила в его любящем сердце. Если же когда-нибудь ему случалось увлечься и отступить на шаг-другой от верности ей, то тогда он еще с большей ясностью сознавал, кем она могла бы стать для него.
И вот они встретились снова – восемь лет спустя.
Тем временем мы подошли к нашей первой гостинице в Утопии. Что нас ждет! Но друг мой ботаник, то повышая, то понижая голос, все треплет меня за руку, и я все продолжаю рассеянно слушать его, не в силах сосредоточиться на внешнем мире.
– Доброй ночи, – обратились к нам на всемирном языке Утопии два мелодичных голоса, и я отвечаю им:
– Доброй ночи…
– Вы понимаете, – продолжает ботаник, – я видел ее неделю тому назад. Я встретился с нею в деревне, когда ожидал вас там. Я говорил с нею всего три-четыре раза. Она изменилась, это факт… и все равно – не могу отделаться от мыслей о ней ни днем, ни ночью. Ее муж – грубый, бесчестный человек, ко всему тому еще и пьяница. У них в доме – постоянно ужасные сцены, он всячески оскорбляет ее…
– Это она вам проговорилась об этом?
– Нет, мне рассказали другие. Он настолько гадок, что, не стесняясь ее присутствием, увивается за другими – ужасно, ужасно!
– Что же, это так и будет продолжаться? – перебил я его.
– Увы…
– А должно ли это продолжаться?
– Вы о чем?
– О том, что рыцарь – вот он, и его дама сердца в беде. Почему бы вам не разрешить эту проблему и не отбить ее? – Читатель должен при этом вообразить мой героический голос и жесты. Увлекаясь, я положительно забываю, что попал в Утопию.
– Что вы говорите? – воскликнул мой спутник.
– Увезите ее. Неужели ваши чувства стоят чего-то, если вы не способны даже на это?
Ботаник явно теряется.
– Думаете, мне… мне стоит бежать с ней?
– Конечно. Это будет лучшим доказательством ваших чувств.
На какое-то время мы замолчали. Мимо нас пронесся электрический трамвай и осветил на минуту его скорбное и испуганное лицо.
– Это все прекрасно только в романах, – произнес он наконец. – Но могу ли я после этого возвратиться к себе в лабораторию, которую посещают молодые девушки? Как могли бы мы жить, да и где? Конечно, мы могли бы обустроиться в Лондоне, но никто бы нас не захотел посещать… К тому же вы совсем не знаете ее… Это не такая женщина… Не думайте, что я уж слишком робок или придаю слишком большое значение условностям. Не думайте, что я… не считайте меня… Нет, вы даже не можете понять, что чувствует человек в таком положении…
Он умолк и затем злобно вскрикнул:
– Иногда я готов задушить его своими собственными руками, вот что!..
Ну куда это годится!..
Он поднял свою худую ботаническую конечность и угрожающе потряс кулаком.
– Дружище… – вновь начал я, даже позабыв на миг о чудесах Утопии.
§ 5
Но возвратимся опять в Утопию. Речь у нас шла о способах передвижения.
Кроме шоссе, железных дорог и трамваев, для тех, кто пожелает путешествовать, будет еще много других путей и возможностей. Везде будут широкие судоходные реки, по которым смогут ходить самые разнообразные суда. По каналам будут сплавляться буксиры. Также и многочисленные озера с лагунами вовлекутся в процесс, полные курортных яхт; пассажирские пароходы, делающие не менее тридцати узлов в час, станут беспрестанно совершать рейсы по океану – способные принять на борт огромное число людей.
В Утопии начнут также пользоваться и летательными машинами. Мы, обитатели Земли, должны быть крайне благодарны Сантусу-Думонту[13]; теперь мы куда охотнее верим в грезу о продвинутом воздухоплавании, чем еще пятилетие назад. И, несмотря на то, что в Утопии наука, несомненно, будет стоять выше нашей, все-таки она, вероятно, будет находиться в той же фазе проб и ошибок, что присуща Земле. Однако в Утопии для научных исследований будет существовать настоящий профсоюз (или, если угодно, лига) специалистов, тогда как на Земле это предоставляется слепому случаю. Энтузиасты проводят исследования, и иногда случай им благоприятствует, а беспринципные хваты эксплуатируют их – вот как обстоит это дело на Земле. Сдерживает этот процесс только некоторое количество бедных хватов – хотя хватает и изобретательных бедняков.
13
Алберту Сантус-Думонт (1873–1932) – пионер авиации, мировая знаменитость последних лет британской викторианской эпохи. Родился и умер в Бразилии, однако большую часть взрослой жизни провёл во Франции, где осуществил все свои достижения в авиации. Построил и испытал первый управляемый воздушный шар, доказал возможность регулярного осуществления контролируемых полётов на дирижаблях, а также совершил первый в Европе публичный полёт на аэроплане – в Париже, 23 октября 1906 года.