Никто из односельчан не видел Тембота с момента его исчезновения, и в то же время присутствие его ощущалось постоянно.
Вот и сейчас о горемычной семье Джамая кто подумал? Да прежде всего Тембот! Несчастная Сыйлыхан совсем высохла в тоске по сыну. А недавно вдруг постучал к ним кто-то в дверь, и вошел брат Тембота, Харун, — учитель школы, где учился Сослан. Он и сказал Сыйлыхан:
— Не горюйте, джаным-кёзюм{25}, сын ваш Сослан жив и здоров. Он приедет к вам повидаться. Но никто пусть не знает об этом. «Сослан должен уехать учиться!» — так сказал Тембот.
Сыйлыхан словно оцепенела. Ноги приросли к полу, сердце ее сжалось… потом вдруг отчаянно забилось…
И вот настал день, когда Сослан приехал домой… Он не отходит от матери. «Как она похудела, бедная!» — с тоской думает Сослан. А Сыйлыхан никак не наглядится на выросшего сына, не знает, куда посадить его. Она помнит наказ Харуна: держать в тайне приезд сына. Но радость, как и горе, разве их удержишь! И Сыйлыхан, не находя другого способа выразить свое счастье, решается нарушить наказ Харуна. она обходит всех родных и знакомых и с их помощью устраивает той.
…Далеко разносятся по аулу звуки гармоники и хлопков в такт музыке. Такой большой и хороший той идет! Двор полон девушек и парней. Все одеты по-праздничному. Марджан, радостная, ходит среди девушек. То поговорит ласково с кем-нибудь из них, то ведет их в дом и угощает хычином.
Счастливая, улыбающаяся сидит среди женщин Сыйлыхан. Она, не спуская глаз, смотрит на танцующих, ведь среди них — ее сын, «самый младшенький, самый любимый… Нашелся!»
А Марджан, глядя на мать, думает: «Какая мать сегодня красивая и молодая». Муж Марджан ухаживает за гостями, угощает их, иногда и сам танцует.
К женщинам подходит сияющая Джакджак.
— Ой… ой!.. Заставили меня выпить рюмочку… Земля кружится… Так что я хотела сказать… — покачиваясь и стараясь удержаться на месте, говорит она, но взрыв смеха пресекает ее красноречие.
В этот момент к Сыйлыхан наклоняется соседка и шепчет:
— Акыз{26}, Сыйлыхан, мне кажется, они, — показала она глазами на женщин в трауре, — обижаются на вас, что устроили той, не соблюдаете обычая{27}.
— Что?! Что такое?! — взволнованно спрашивает Сыйлыхан, вскочив с места. — Наш мальчик{28} будто с того света вернулся!.. Кто может на меня обижаться?! — Сыйлыхан смотрит на окружающих горящими глазами. — Горе Джанчык я хорошо понимаю, пережила его так же тяжело, как она сама, и дай аллах, чтобы у всех у нас больше не было такого горя!.. Но сегодня… сегодня… дорогие, вы не должны на меня обижаться! — со слезами на глазах говорит Сыйлыхан, глядя на женщин в трауре.
Они, поняв волнение Сыйлыхан, одобряюще кивают ей головами, она успокаивается и снова садится.
Парни, окружив Сослана, бьют харс, а девушки, поочередно сменяя друг друга, танцуют с ним.
На Сослане городской сюртук, узкие брюки, на ногах черные ботинки. Все с изумлением разглядывают его.
— Смотри… Смотри… — говорит одна из женщин, подтолкнув локтем другую, — какой парень вымахал! Какие плечи!.. Спина!.. А Сыйлыхан все еще думает, что он — дитя!..
Сослан устал. Ноги его подкашиваются, на лице даже заметны капельки пота. Он поклонился девушкам и направился к месту, где сидел Джашарбек — сын Джакджак. Джашарбек даже вспыхивает от радости, когда к нему подходит Сослан. Он расспрашивает, где был Сослан, что повидал. Сослан долго и охотно рассказывает другу о жизни в далеком городе Петербурге.
— А мне, — сообщает Джашарбек, — досталась кылфуа{29}. Отец по этому случаю устроил угощение. Это произошло как раз перед твоим приездом. Я так рад!.. Знаешь, мне кажется, что нет сейчас никого счастливее меня!.. Ведь я теперь один — избранник аллаха!.. — глаза Джашарбека гордо сияют.
…Праздник был в разгаре. Каждый, выходящий в круг танцевать, просил:
— Пожалуйста, сыграйте мою любимую! — и гармонистка уже знала, какую мелодию просил танцующий. Если выходили танцевать влюбленные — а люди всегда знали, кто в кого влюблен — гармонистка выбирала любовные мотивы, и парень и девушка, улыбаясь друг другу, долго танцевали.
Той закончился, когда с минарета мауэдзин призвал всех к вечерней молитве.
Хозяин дома, Джамай, вышел к гостям и сказал:
— Спасибо вам, дорогие люди, что разделили со мной мою радость! Я готов на любую жертву, чтобы отблагодарить вас. Дай, аллах, чтоб и я пришел к вам в счастливый для вас день и радовался вместе с вами!..
27
В Карачае существует обычай: если в ауле недавно умер кто-то, в соседних домах не танцуют, не устраивают той.
28
У карачаевцев не принято при постороннем говорить: «мой сын», «моя дочь», «мои дети», а говорят: «наш мальчик», «наша девочка», «наши дети».