— Амалия — моя надёжная подруга, — улыбнулся после небольшой паузы Шиллят, глядя на жену. — Когда меня арестовали, к нам пришли с обыском. А дома хранилось знамя местного отделения компартии. Так «муттэр» зашила знамя в под ушку-думку, положила её в кресло и предложила сесть туда гестаповцу, который пришёл с обыском…
Ридевский вдруг хлопнул себя по колену:
— Генка, а ведь ты у нас сегодня именинник!
— И сколько тебе исполнилось? — спросил Август.
— Шестнадцать, — смутился от общего внимания Генка.
— Кляйне — настоящий солдат, — с серьёзным видом кивнул Шиллят, ушёл в комнату и вернулся с подарком — немецко-русским словариком размером со спичечный коробок.
…Засидевшись, разошлись только под утро.
Наши!..
13 января, поймав немецкую радиостанцию, разведчики услышали, что под городом Аугустов[25] в глубоком снегу появились русские танки. Дескать, они идут и идут, и нет сил, чтобы их остановить. Всё это передавалось открытым текстом.
Вскоре на чердак поднялся Шиллят:
— Солдаты, которые у нас квартировали, срочно куда-то убыли. А на дорогах необычно много автоколонн.
Потом стало слышно отдалённую канонаду. С каждым днём гул нарастал. А вот уже и земля начала дрожать. Ридевский и Генка и радовались, и переживали. Как там родные, ведь мы для них — без вести пропавшие. Как удастся пересидеть фронтовой каток? Как встретят в части?
20 января был 178-й день пребывания группы «Джек» в Восточной Пруссии. Утром во дворе кто-то начал орать на Шиллята.
— Что, русских ждёшь? Немедленно покинуть дом!
Ридевский в тот момент как раз спустился с чердака. Прошмыгнуть обратно он уже не мог. Август спрятал его в повозке, завалив сеном и узлами с пожитками, и Шилляты ушли, увозя с собой Ридевского. А Генка так и остался на чердаке. Но — не один. Дом тут же превратился в опорный пункт какого-то немецкого подразделения.
Смеркалось. Крепчал мороз. От холода и переживаний у Генки зуб на зуб не попадал. Вдруг солома из-под него стала уходить. Генка лежал как раз над люком, который был прикрыт этой соломой. Схватившись в последний момент за края люка, он успел повиснуть. И увидел уходящего с охапкой соломы солдата.
Перекатившись в угол, Генка замер. По голосам за стеной он понял, что немцы чистят от снега траншеи. И для большего уюта решили соломки подстелить.
Неожиданно зазвенело разбитое стекло в одном из окон. И сразу за этим небольшой снаряд угодил в крышу. Посыпалась черепица. Перепуганный Генка увидел в пролом танки. Судя по силуэтам, советские. Снизу из дома по ним застучал крупнокалиберный пулемёт. Опять прогремел выстрел по дому, опять посыпалась черепица. Генка понял — больше на чердаке оставаться нельзя. Скатившись вниз, зарылся в сено и стал ждать, чем же всё это кончится.
…К рассвету стихло. Немцы незаметно ушли. А затем ворота растворились, и во двор заглянули два парня в шапках-ушанках. Кто такие? Может, власовцы? Один из парней выстрелил из карабина в темноту. Второй, пониже ростом, крикнул:
— Если кто есть, выходи к… матери!
Генка осторожно шевельнулся.
— Кто там? — заорал высокий.
— Один из тех, каких тут много, — ответил Генка, намекая на то, что он — «остарбайтер», угнанный на работы в Германию. Он ведь всё ещё не знал наверняка, с кем столкнулся.
— А ну выходи!
Обыскивая Генку, они увидели под пиджаком пистолет ТТ.
— У, гадёныш, небось, кого-то из наших придушил! — закричал низкорослый, пытаясь отобрать пистолет. Генка вывернулся.
— Да шлёпни его, хорош возиться, — посоветовал высокий.
— Вы чего пацана таскаете? — раздалось вдруг. Незаметно к ним подошёл офицер.
— Да у него ТТ. Наверное, кого-то из наших приделал.
Генка шагнул к офицеру:
— Я из части 83462!