Общественные настроения
Когда в Западной Европе появляется какой-нибудь вырвавшийся из Совдепии русский, его расспрашивают о настроении масс в Советской России, о характере их, об их чаяниях. Точно так же и в России получившего каким-нибудь чудом из Европы письмо непрерывно атакуют знакомые, жаждущие иметь примерно те же сведения относительно зарубежной жизни. Счастливец, обладающий возможностью удовлетворить это чувство любопытства, сообщает: Н.Н., выбравшись из России, живет в Париже, видится со многими hоmmеs d’étаt[114]. Он сообщает мне определенно, что за границей чаша терпения переполнилась; большевистского режима, грозящего опасностью для всей Европы, никто не переваривает, и что в ближайшем времени ожидается предъявление Совнаркому ультиматума и проч. Через день вы встречаете другого знакомого, который вам сообщает, что им получено известие от Б. Последний пишет, что общественное мнение Франции заинтересовано больше скачками, боксом и театрами, а русским вопросом никто не занимается. Через некоторое время опять, уже от третьих лиц, слышишь другую оценку царящих за границей общественных настроений: был грандиозный базар; в концертном отделении — колоссальный успех всего русского. Было заседание в Сорбонне, посвященное русским. Сколько горячих слов высказано по адресу России! Сколько подано новых надежд! Ждите скорых перемен! и т. д.
То же можно сказать и относительно настроений в Советской России. Если еще можно с известной степенью достоверности уловить течения общественной мысли в каких-нибудь определенных кругах города, то как можно примирить и найти равнодействующую общественно-политических интересов таких взаимно противоположных элементов, как город и деревня, рабочие и трудовая интеллигенция, коммунисты и беспартийные, спекулянты и трудящиеся, комиссары и советские служащие и т. д. Классовые противоречия, на которые так любят ссылаться в своих популярных брошюрах коммунисты, остаются неизжитыми и при коммунистическом строе, но проявляются в несколько иной форме. Взаимная ненависть и классовый антагонизм, отчасти подогреваемый макиавеллистической политикой советской власти, растет, и потому дать исчерпывающую характеристику всех течений общественной мысли и трудно, и до известной степени бесполезно.
Кроме того, суждения с оценкой царящих в данный момент настроений все-таки до известной степени индивидуальны, даже тогда, когда они лишены какой-либо априорной пристрастности.
Одно можно сказать вполне определенно, что руководящим стимулом для всего населения Советской Республики является железный закон борьбы за существование. Отсюда (поскольку речь не идет о болезнях), вытекает и выросшая за четыре года советской власти сопротивляемость всего населения суровой окружающей действительности. Перед лицом грозной и одинаковой для всех опасности, вся страна обратилась в одну большую "партию беспартийных". Представители городской и сельской интеллигенции — все враждебны большевикам, но они не живут фантазиями. Не таковы теперь современные условия. От мала до велика, от детей интеллигентных родителей, на босу ногу продающих по целым дням на улице папиросы и спички, до ветхих стариков, за плату нанимающихся стоять в очередях для нескольких семейств, — все твердо усвоили себе, что только реальной борьбой за завтрашний день можно обеспечить свое право на существование. Все те иллюзии, все надежды, которые раньше связывались с движением белых генералов на центр, теперь окончательно разбиты. Уже не приходится ждать чудес и неожиданной помощи откуда-нибудь, а самим всякими способами выкручиваться из небывало тяжелого положения, в котором все находятся. Ко всем вестям о внешней помощи, — которые, конечно, охотно выслушиваются, — относятся, в общем, довольно индифферентно и ждут, что советская власть, в том положении, в котором она сейчас находится, неизбежно должна эволюционировать или погибнуть. Рядовые обыватели и советские работники видят, что в головокружительной работе современных государственных деятелей Совдепии творится какой-то сумбур. Очевидно, что государственные мероприятия, вроде одновременного уничтожения и восстановления денежного обращения, упразднения и усовершенствования бюджета и государственной отчетности, поощрения внешней торговли и проведение мер, делающих ее невозможной — не могут вывести Россию из тупика, в который она попала. Всем ясно, что развал продолжается, но что большевики уйдут еще не так скоро. Несомненно, многими считается, что запасы, за счет которых жила паразитическая власть, еще недостаточно исчерпаны для того, чтобы власть пала. Умирание ее идет медленно, но верно. Тем более, что теперь исчезли всякие внешние причины для ускорения гибели этого режима. Все достаточно привыкли к экспериментам, которые производят большевики над Россией, и знают прекрасно, что серьезных реформ от власти ожидать нельзя, что на практике все мероприятия "нового курса" сводятся лишь к тому, чтобы отнять одной рукой то, что уже дано другой. Мероприятия в области коммунистического капитализма проводятся в жизнь совсем не так, как они излагаются в декретах ВЦИК.