Благодаря налаженной сети филеров, собственным провокационным кафе, продажным женщинам, наличию собственной агентуры во всех советских учреждениях и массе добровольцев-доносчиков — сыск у большевиков поставлен образцово. Видно, что организаторы этого дела хорошо по своей прежней практике с ним ознакомлены. Работа в какой-нибудь контрреволюционной группе назревает; последняя готовится уже к открытому выступлению, и в этот момент главные ее участники схватываются Чекой. Осведомленность чрезвычаек поразительная. Сколько случаев было в Ростове, что в квартирах, из которых бывшие владельцы бежали за границу, чекисты умудрялись доставать запрятанные деньги, даже замуравленные в стенах ящики с бриллиантами и золотом, а также зарытые в погребах вещи. У проезжающих в поездах отбирали запеченные в хлеб драгоценности, умудрялись извлекать ценные вещи из мыла и из дорожных вещей. Чекисты часто пускались и на следующую провокацию: в поезде начинаются разговоры с критикой существующих порядков, которые обычно находят себе отклик у других пассажиров, а затем, когда поезд подходит к конечной цели путешествия, то более разоткровенничавшегося путника приглашают на собеседование в Чека.
Казни, санкционируемые постановлением стоящих во главе чрезвычаек коллегий, в помещении самой чрезвычайки обыкновенно производятся под шум заводимого автомобиля-грузовика. Иногда практикуется вывоз для расстрела в более отдаленное загородное место на платформах. Для регистрации казненных создана при чрезвычайках особая должность "заведующего учетом тел" (завучтел).
В Ростове Дончека решила переменить свое местопребывание, ибо подвал, который имелся в старом помещении, плохо заглушал крики истязуемых. Поэтому коллегия Дончека постановила искать более подходящее помещение. Остановились на прекрасном огромном доме известного ростовского промышленника Мелконова-Езекова[84], помещающемся в центре города против собора. Потребовали у местного Коммунхоза (преемника бывшей городской управы) заново отделать и бетонировать подвал, устроить пол со скатом, провести по краям его желобки и устроить несколько кранов с помпами. Когда рабочие Коммунхоза догадались, для чего требуется такого рода ремонт, они отказались от участия в работе. Как ни грозила им Чека за саботаж, они все-таки, к чести их сказать, не приняли участия в этом ремонте. Тогда указанная работа была произведена красноармейцами местной инженерной дистанции. Через несколько дней дом Мелконова был обтянут проволочным заграждением, подвал отремонтирован. Расставили часовых; Дончека въехала в новое помещение и опять закипела ее позорная кровавая работа.
Суд трудящихся
Странно было бы искать правовые институты у власти, исключившей почти полностью большую часть юридических дисциплин из числа предметов, читаемых в высшей школе. И в самом деле, современные правовые нормы находятся в резком противоречии с коммунистической действительностью. Однако сама жизнь выдвинула для большевиков необходимость создания каких-то государственных органов, стоящих на защите коммунистического права. Последовательно советская власть вместо обычной демократической формулы выдвинула классовый лозунг: выборность судей из одних только трудящихся. Вместо прежних отмененных законов в руководство таким судьям вменено одно: пользоваться революционно-социалистическим правосознанием. Этим же правосознанием полуграмотным советским судьям с одной стороны приходится восполнять существенные пробелы в советском законодательстве, а с другой — еще и согласовывать чрезвычайно запутанные и зачастую прямо друг другу противоречащие постановления советской власти, изданные в последнее время. Ввиду того что на представителей старой судебной власти велось усиленное гонение, регистрации, аресты и заточения, и что советской властью принимались все меры к устранению от активной деятельности всего налаженного аппарата судоустройства и судопроизводства, большевики лишились опытных юристов и ввели в свое судоговорение необычайную пестроту и произвол в зависимости от характера и степени революционного правосознания каждого народного судьи.
84
Дом Мелконова-Езекова — здание в Ростове-на-Дону, располагавшееся на перекрёстке Большой Садовой улицы и Ворошиловского проспекта. Построен в конце XIX века Мелконовым-Езековым Гавриилом Артемовичем, принадлежавшим известной в Ростове и Нахичевани купеческой фамилии, которого в народе называли