Об истинных причинах казней достоверных сведений нет. Общую картину тех лет рисует Горсей: «..царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на его жизнь, которые он раскрывал каждый день, поэтому он проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были замешаны в заговорах»[84]. В январе 1574 г. у боярских холопов хотели под пыткой дознаться: «..хто ж бояр наших нам изменяют: Василей Умной, князь Борис Тулупов, Мстиславской, князь Федор Трубецкой, князь Иван Шюйской, Пронские, Хованские, Шереметевы, Хворостинины, Микита Романов, князь Борис Серебряной»[85]. Допрос вел В. И. Умной, в скором времени сам казненный. Пострадал и кн. Б. Д. Тулупов. Обвинение «в измене» было трафаретным. Скорее всего Грозный испугался роста влияния некоторых временщиков и поспешил одним ударом расправиться с ними. Тулупов был обречен еще и потому, что приходился свойственником родни одной из неудачных жен царя (Колтовских). Р. Г. Скрынников писал: «Совершенно очевидно, что столкновение придворных клик и партий завершилось победой той группировки, которая настояла на возврате к политике крутых мер»[86]. Но ничего неизвестно о позициях тех «группировок», которые уцелели после казней 1575 г.
Сразу после этой расправы Иван IV возводит на престол великого князя всея Руси Симеона Бекбулатовича («сажал на царьство Московское царя Семиона Бекбулатовича и царьским венцом венчал в Пречистой»). Летописи вторят и разряды: «..в осень посадил государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси на великое княжение на Москве великого князя Симеона Бекбулатовича». Джером Горсей, как и имперский посол Даниил Принц, писал, что Грозный «передал ему (Симеону. — А. З.) свой титул и корону и, отделываясь от своих полномочий, короновал его, но без торжественности и без согласия своих вельмож». Себя же Грозный стал именовать «Иванцом Московским» и перешел на своеобразное положение правителя, имевшего черты полуудельного владыки. 30 октября 1575 г. царь написал униженную челобитную Симеону[87]. Грозный демонстративно подчеркивал величие новоявленного монарха и свое приниженное положение: сам он «ездил просто, что бояре, а зимою возница в оглоблех. А бояр себе взял немного, а то все у Семиона. А как приедет к великому князю Семиону, и сядет далеко, как и бояря, а Семион князь велики сядет в царьском месте». Поселился Симеон «на Взрубе за Встретением», а Иван «на Неглинною… на Орбате против Каменново мосту старово»[88].
Выбор Симеона Бекбулатовича имел длительную предысторию. Еще Василий III породнился с татарским царевичем Куйдакулом Ибреимовичем, прямым потомком основателя Казанского ханства Улу-Мухаммеда. Куйдакул был крещен в декабре 1505 г., получив при этом имя Петра. В январе 1506 г. его женили на сестре Василия III. Для прочности связей с Москвой 28 декабря 1505 г. он дал запись в верности великому князю всея Руси. Царевич Петр (или, как его стали называть, «зять» Василия III) сразу же обособился от других татарских царевичей, но не вошел в среду братьев государя и отдельного удела не получил. Он пользовался особым покровительством великого князя Василия. Петр был братом двух казанских «царей»: Мухаммед-Эмина и Абдул-Летифа. Их мать Нур-Салтан после смерти своего супруга Ибреима вышла замуж за крымского хана Менгли-Гирея[89]. Таким образом, царевич Петр находился в самых тесных родственных связях с правящими кругами Казани и Крыма и занимал важное место в далеко идущих восточных планах Василия III. Но не только в них.
До 1530 г. у Василия III не было сына, и перед великим князем неминуемо должен был встать вопрос о том, кому передать престол, а вместе с тем и дело сплочения воедино всех русских земель. В конце 1509 г., «едучи в Новгород и Псков», Василий III написал первый вариант духовной, которую он «велел сжещи» во время предсмертной болезни 1533 г.[90] Кто был назван наследником в этом завещании? Старший из братьев Василия III — Юрий? Но именно в 1509 г. отношения с ним великого князя были резко неприязненными. Возможно, они обострились после перехода Иосифо-Волоколамского монастыря под великокняжеский патронат (ведь значительная часть земель монастыря находилась в Рузском уделе кн. Юрия). Передача великокняжеского престола младшим братьям в обход Юрия означала бы невиданное нарушение старинных традиций, да и не меняла ничего по существу. Думается, наследником престола Василий III хотел сделать царевича Петра.
Петр Ибреимович входил в состав ближайшего окружения Василия III. Во время псковского похода 1510 г. он и малолетний Андрей Старицкий сопровождали великого князя (вместе с близким к Василию III коломенским владыкой Митрофаном и симоновским архимандритом Варлаамом, будущим митрополитом всея Руси). Братья великого князя Юрий, Дмитрий и Семен оставлены были в уделах. Незадолго до этого (в декабре 1509 г.) выпущен был «из нятства» (заточения на Белоозере) и пожалован Юрьевцем Абдул-Летиф. В декабре 1512 г. в первом смоленском походе царевич Петр непосредственно сопровождает великого князя и вместе с ним возглавляет большой полк, Юрий — полк правой руки, Дмитрий — левой, В. Стародубский и В. Шемячич — передовой и Федор Волоцкий — сторожевой полки. Это достаточно четкая картина иерархии удельных княжат и «слуг» при великокняжеском дворе. Во время второго и третьего (1513 и 1514 гг.) походов на Смоленск именно Петр оставлен вместо великого князя в Москве. И это не было случайностью. Во время нашествия Мухаммед-Гирея (1521 г.), когда Василий III бежал в Микулино, в Москве также был оставлен царевич Петр. Это показывает полное доверие государя к своему зятю. На следующий год после грозного набега Мухаммед-Гирея Василий III отправился в Коломну, где решено было организовать оборону от нового вторжения крымских войск. В 1522 г. в Москве снова оставался царевич Петр[91].
87
ПСРЛ, т. 34, с. 192, 226; Щ, л. 527 об.; Принц, кн. 3, с. 29; Севастьянова, с. 96–97; ПИГ, с. 195–196. 20 сентября 1575 г. в Шацк была направлена грамота Ивана IV — «царя и великого князя всея Руси» (Корецкий. Материалы, с. 302).
89
ПСРЛ, т. 8, с. 245–246 (1506 г.); СГРД, ч. I, № 145, с. 401–403 (1505 г.); Родословная книга, ч. I, с. 27; Герберштейн, с. 145–146.
91
РК 1475–1598 гг., с. 44, 48, 49, 53, 54, 69; ПСРЛ, т. 28, с. 345; Масленникова Н. Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л., 1956, с. 191; Сб. РИО, т. 95. СПб., 1895, с. 42, 43; СГГД, ч. I, № 55 (1509 г.); Герберштейн, с. 148.