Теоретически вполне можно представить себе, что избитый отцом ребенок потом может поплакаться в подол доброй тете и все ей рассказать, и эта женщина не будет пытаться не только оправдать отца, но и не станет принижать значение инцидента, произошедшего с ребенком. Однако такая счастливая возможность имеется редко. В семьях, где детей бьют, родители, как правило, придерживаются общих педагогических принципов, либо один из родителей сам является жертвой. Так что ребенку не у кого искать защиты в своей семье. У ребенка нет внутренней свободы, чтобы найти добрую «тетю» и рассказать ей все. Ребенок скорее смирится с ужасным одиночеством, с тем, что ему придется подавлять свои истинные чувства, но он ни за что не станет обвинять в чем-то отца или мать, тем более перед чужими людьми. Психоаналитики знают: может потребоваться 30, 40 и даже 50 лет, чтобы человек, наконец, смог осознанно пережить свои детские обиды, которые долгое время он подавлял, и рассказать о них.
Поэтому судьба маленького ребенка, подвергшегося насилию, возможно, еще более трагична и по своим последствиям для общества еще более ужасна, чем судьба взрослого, брошенного в концлагерь. Правда, бывший заключенный концлагеря порой оказывается не в состоянии адекватно передать весь ужас своего тогдашнего положения[11]. Он встречается с равнодушием, холодностью, непониманием и даже неверием других людей. Сам он, однако, никогда не будет воспринимать причиненные ему страдания как своего рода благодеяния или необходимые воспитательные меры и не будет пытаться проникнуть во внутренний мир своих палачей с целью разобраться в мотивах их поведения. Он просто постарается найти людей с аналогичной судьбой, способных понять его чувства возмущения, ненависти и отчаяния.
У подвергшегося насилию ребенка нет таких возможностей. Как видно на примере Кристианы Ф., он чувствует себя чужим не только в своей семье, но и внутри своего собственного Я. И т.к. ему не с кем разделить свою боль, то он никогда не будет плакаться даже себе самому. Даже глубоко в душе он себя никогда не пожалеет. Он предпочтет «стиснуть зубы и вести себя мужественно». Беззащитности и беспомощности нет места в его душе, и он позднее поступает с другими так, как с ним поступали в детстве — он не терпит беззащитных и беспомощных.
Человек, которого как с помощью телесных наказаний, так и без них заставили убить в себе подлинно детские ощущения, всю жизнь будет их инстинктивно бояться. Но душевные порывы так сильны, что крайне редко удается их полностью заглушить. Они постоянно ищут возможности проявиться и зачастую это происходит в искаженных и небезопасных для общества формах. Речь идет обычно или о мании величия, или о неоправданной жестокости по отношению к другим, или о борьбе со «злом» внутри самого себя. Мы могли уже убедиться, что все эти формы характерны для «черной педагогики».
При сравнении последствий насилия, совершенного над ребенком и взрослым, помимо степени развитости собственного Я, наличия лояльности по отношению к своим мучителям и степени выраженности одиночества следует учитывать еще один аспект. Заключенный не может сопротивляться, он вынужден безропотно сносить самые страшные унижения, но зато он внутренне свободен и никто не препятствует ему в душе ненавидеть своих мучителей. Возможность осознанно переживать свои чувства, поделиться своими чувствами с товарищами по несчастью помогает ему сохранить свое подлинное Я. Такого шанса у ребенка нет. Он не вправе ненавидеть отца не только потому, что это запрещает библейская заповедь и потому, что так его с детства воспитывали; он не может ненавидеть его, поскольку боится навсегда утратить его любовь и не хочет его ненавидеть, потому что любит его. В отличие от узников концлагерей ребенок в своем мучителе видит не ненавистного, а любимого человека, и данное обстоятельство сильнейшим образом влияет на всю его последующую жизнь. Кристиана Ф. рассказывает о своем отце:
11
В книге Вильяма Нидерланда «Последствия преследования» (William G. Niederland. Folgen der Verfolgung, 1980) с точки зрения психиатра весьма убедительно показана ситуация, когда бывший заключенный сталкивается с полнейшим непониманием со стороны окружающих.