Не успела машина остановиться, как Эми открыла им дверь. Увидев грязного с ног до головы Каффу, она вскрикнула:
— Не пускайте это чудовище сюда! Держите его, хоть кто-нибудь!
Либби схватила его за загривок и повалила навзничь. Эми захлопнула парадную дверь буквально у них перед носом и поспешила к черному ходу, готовая объяснить свое поведение, но уверенная, что сделала это вполне справедливо.
— На нем столько грязи, что он превратит весь холл в грязевую ванну. Ему для этого хватит и кухни. — Однако она разрешила Каффе лечь около камина, и Либби пообещала:
— Почищу его щеткой, когда он немного обсохнет.
— Проклятое животное, — произнесла Эми с несвойственной ей нежностью. Нагнулась и потрепала его, затем выпрямилась и посмотрела на Либби и Адама. — Звонил господин Блэйни, — сообщила она.
— Что просил передать?
— Интересовался, не знаю ли я, где ты можешь быть. Я ответила, что не знаю, как оно и есть. Он также спрашивал, когда ты вернешься. Я ответила, что и это мне не известно.
— Спасибо, — поблагодарила Либби.
Достаточно было взглянуть на лицо Эми, чтобы понять, с каким неодобрением она ко всему этому относится. Ей не нужно было даже ничего говорить. Она, конечно, знала, что Либби весь день провела с Адамом Роско, и была возмущена этим до глубины души.
— Я пойду приму душ и переоденусь, — сказала Либби. — А вы, Адам, можете пройти в гостиную.
Эми посмотрела ему вслед, не предложив даже чашки чая. «Беда, — подумала она, тяжко вздохнув, — мисс Либби накличет на себя беду». И, опустившись на колени, принялась вытирать старым полотенцем с пола грязь, оставленную Каффой.
Гостиная была самой примечательной из всех комнат «Грей Муллионса». Достаточно просторная, чтобы вместить десятки танцующих. С таким высоким потолком, что можно было растянуть шейную мышцу, пытаясь разглядеть карнизы над окнами, выходящими на лужайку перед домом. Гардины из зеленого бархата приобрели со временем оттенок, гармонирующий с цветом ковра на полу. Мебель принадлежала к эпохе одного из королей Георгов, а предметы современного стиля — телевизор и проигрыватель — были так хорошо закамуфлированы, что, когда Либби приподняла крышку проигрывателя, Адам воскликнул с удивлением:
— Очень ловко!
— Действительно? Какую музыку вы любите?
Здесь было все, начиная с обожаемой дядей Грэем классики и кончая поп-музыкой и народными песнями, которыми увлекалась Либби.
— На ваше усмотрение, — предложил Адам, и она поставила пластинку с самой нейтральной музыкой, какую только могла подобрать. Затем нагнулась перед камином и зажгла огонь. Языки пламени лизнули чурки дров и с треском распространились по всему просторному поду камина. И хотя ей не было холодно, она на минутку опустилась перед ним на колени и протянула к огню руки, затем поднялась и сказала:
— Я скоро вернусь.
В холле на нее набросилась Эми.
— Я полагаю, ты понимаешь, что творишь? — спросила она мрачно.
— Собираюсь поехать поужинать. А что?
— Я совсем о другом. Ты понимаешь, что я имею в виду. Кто он такой? Откуда взялся?
— Он же вам рассказывал.
— Он нам ничего не рассказал, — фыркнула Эми. — Массу небылиц, да и только. Думаю, твоему дяде вряд ли понравится, что ты шляешься с ним.
Либби понимала, что все говорится только из-за любви к ней. Эми души в ней не чаяла. Эми нравился Ян. Тем не менее Либби хотелось самой выбирать себе друзей. Она сказала успокаивающе:
— Не волнуйся, Эми, любовь моя. Обещаю, что никуда не сбегу с ним. Все, что мы намерены сделать, это пойти поужинать куда-нибудь вместе.
Но Эми не так-то просто было убедить в том, что все ее страхи напрасны. Она проговорила резким голосом:
— Я все прекрасно понимаю, но продолжаю настаивать на том, что ты проводишь с ним слишком много времени, и я по-прежнему уверена, что господину Грэму это вряд ли понравится.
— Чепуха, — весело отмахнулась Либби и пошла наверх, а Эми еще немного постояла в холле. Она вернулась к Каффе на кухню, пытаясь успокоиться, но это ей так и не удалось.
Потом Либби оделась и, слегка подкрасившись, обулась в черные лакированные туфли-лодочки. И вдруг она услышала шум подъезжающей к дому машины.
Окна спальни выходили к парадному подъезду. Либби подошла к окну и увидела внизу машину Яна с откидным верхом и его самого, выходящего из нее. Сегодня вечером она не ждала Яна: они договорились о встрече на завтра. Она не ждала и не хотела видеть его, но коль скоро он уже был здесь, ей ничего не оставалось, как спуститься вниз и познакомить его с Адамом. Звонок у двери застал ее посредине лестницы, и, увидев Эми, вышедшую из кухни, она крикнула:
— Не беспокойся, я открою сама!
Стоя на пороге парадного, Ян проговорил укоризненно:
— Я звонил тебе после обеда.
— Эми сообщила мне об этом. Так заходи же.
— А где ты была?
— Навещала друга.
— Какого?
Ей не очень-то нравилось, когда ее засыпали вопросами.
— Адама Роско. Хочешь с ним познакомиться? — спросила она и повела его в гостиную.
Ян на мгновение остановился в дверях, и двое мужчин обменялись пристальными взглядами. Между ними не возникло никакой напряженности, ничего похожего. Правда, Ян смотрел на Адама почти оценивающе, словно догадываясь о чем-то. Он вспомнил все, о чем ему рассказывал Грэм Мэйсон, и прибавил к этому тот факт, что Либби провела с этим человеком большую часть дня и, по-видимому, собиралась провести весь вечер.
— Ян, — представила Либби, — это Адам Роско. Адам, это Ян Блэйни.
Они обменялись рукопожатиями.
— Вы недавно в наших краях? — спросил Ян, признав тем самым, что знает, кто такой Адам и откуда он прибыл. Это было равносильно признанию в том, что Ян был предупрежден заранее.
— Да, — ответил Адам.
— Он поселился в Сторожке лесника, — пояснила Либби. — Ты слышал об этом коттедже?
Ян ответил, что не слышал, и она объяснила ему, где находится и как выглядит этот домик. Ян сказал, что это звучит довольно интригующе и даже оригинально и если Адаму хотелось уединения, то лучшего места для этого трудно найти.
— Вы здесь оказались по делам? — спросил Ян.
— Нет, — последовал ответ, — я просто увидел это место, и оно мне понравилось.
— Кто вы по специальности? — продолжал интересоваться Ян. — Чем занимаетесь? — Он заранее знал ответ, поскольку Грэм Мэйсон все ему рассказал. Но если он надеялся смутить Роско своими вопросами, то не на того напал.
— В настоящий момент я, похоже, являюсь садовником, занятым неполный рабочий день, — сообщил он, не оправдываясь и тем более не извиняясь.
И Ян продолжал, улыбаясь:
— В настоящий момент? Вы часто меняете место работы?
— Довольно-таки часто.
Ян работал в фирме своего отца с того самого времени, как возвратился домой по окончании Оксфорда. Насколько он мог знать, ни у кого не было ни малейшего сомнения в том, что со временем он возглавит семейный бизнес. Это было процветающее, достаточно надежное, пусть и не очень интересное дело, предоставляющее прекрасную возможность вести комфортабельную жизнь. Он подчинялся правилам игры, четко исполнял возложенные на него обязанности, получая взамен достаток и процветание, и ему претило наплевательское отношение этого человека к жизни. Бездельник, не далеко ушедший от битника [3]. Было даже трудно себе представить, что Либби могла увлечься этим человеком.
— Что вы будете пить? — спросила Либби.
Нетрудно было догадаться, о чем думает Ян. Его губы были плотно сжаты, и он смотрел на Адама с плохо скрываемым презрением. Адам снова обратился к пластинкам и, казалось, был полностью поглощен этим занятием.
Тем не менее прозвучало явное предложение что-нибудь выпить.
— Спасибо, — откликнулся Ян, — давай я займусь этим?
В этой гостиной он чувствовал себя как дома. Бесчисленное множество раз он разливал напитки из этого буфета и сейчас направился к нему, хорошо одетый, знающий себе цену.
3
Представитель так называемого «разбитого» поколения, стихийного, анархически бунтарского движения молодежи в 50 — 60-х годах XX в., выражающей протест против буржуазной действительности, буржуазной морали в форме бунта против норм человеческого общежития.