Освещая себе дорогу оставшимися спичками, мы прошли наугад метров десять или двадцать, потом остановились на краю новой пропасти. Усиленно напрягали зрение, но ничего не видели. Решили отдохнуть. Устроились относительно удобно на нагроможденных камнях. Прошли многие минуты, а может быть и часы. Мы начали мерзнуть и дрожать от холода. Потом прижались друг к другу спинами, но от этого не стало ни теплее, ни светлее…
Дядюшка Плухар, сидя на пороге своего домика, любовался огненным закатом солнца.
— Мать, иди-ка сюда, у тебя глаза лучше, чем у меня! Посмотри на тех людей, не к нам ли они идут?
Тетушка Плухар выпрямилась и подняла руку к глазам:
— Кажется, две женщины и один мужчина… с рюкзаками. Смотри, старый, не проболтайся, если они остановятся у нас! Ты мог бы уже знать, что эти будапештские пьют только коровье молоко. Запри козу побыстрее!
— Далеко еще до трамвайной остановки? — спросил мужчина, идя по дороге на Пилишверешвар.
— Бог в помощь! — и тетушка Плухар поправила передник. — Какую остановку изволите спрашивать?
— Ну конечно остановку восемьдесят третьего!
Обе женщины были явно утомлены. Волосы их растрепались, косметика на лицах размазалась. Одна, очевидно, очень хотела пить и сразу же спросила, можно ли достать свежей воды.
— Заходите, пожалуйста, далеко вы забрели, мои бедненькие.
Тем временем и дядюшка Плухар вернулся из хлева. Три будапештских экскурсанта остались ночевать в лесной сторожке.
Надо сказать, что они остановились не в плохом месте! Если до сих пор они не знали, что значит веселиться, то, выпив шоймарского вина в доме дядюшки Плухара, это скоро усвоили. Хозяин оказался на высоте. Хотя он и не выдал секрет жениной «коровы», то все же не позволил обмануть столь милых и усталых гостей, поставив перед ними на стол пятилитровую бутыль, наполненную по самое горлышко палинкой[6].
Руки и ноги коченели от холода. Время от времени я вставал, совершал те разогревающие движения, которые можно было применить в этих условиях без опасности потерять равновесие и упасть, но напрасно — согреться не смог. Шандор тоже стучал зубами. Немного спустя он даже потерял всякое желание разговаривать. Только теперь начал доходить до сознания весь ужас нашего положения. Никто на свете не знал о том, что мы были здесь. Ожидание неизвестно чего в этом глубоком мраке, холоде, сырости и тишине вызывало у нас жуткое чувство. В пещере когда-то протекала вода. А если она сейчас снова зальет ее? Я думаю, что наше положение намного бы не ухудшилось.
То здесь, то там слышен стук падающих капель. Слушаю, как они отсчитывают течение времени, которое здесь человеческие органы чувств не способны воспринимать. Меня клонит ко сну. Кажется, Шандор уже уснул от изнеможения.
Возможно, мы больше уже не проснемся?..
Но что это такое!? Я сразу ожил. Издали донесся звук, похожий на протяжный демонический смех. Может быть, мне мерещится? Нет… может быть… Шандор, оказывается, тоже не спит и хватает меня за руку.
— Ты тоже слышал? Тс-с!
Протяжный гул заполняет зал. Шум все усиливается, приближаясь к нам. Мы словно каменеем, затаив дыхание и стараясь даже приглушить удары сердца, впиваемся глазами в мрак. Подобный гул слышишь обычно в закрытых бассейнах или в бассейнах водолечебницы Геллерт, где вода и высокие своды делают звуки неразборчивыми и протяжными, сливая последующие с эхом предыдущих. По спине пробегают мурашки. Люди! Вот сейчас можно разобрать женский голос. Гудит, шумит вся пещера.
— Шандор! Поют!
И действительно, старик Плухар и его новые гости во все горло распевают песенку: «Пил я красное вино, нас, моя звезда, веселит оно…»
Прошло еще две минуты — и мы были спасены. В зале Цирк голос четверых веселых посетителей пещеры осекся.
Из непроглядной тьмы появились два взъерошенных призрака.
Этой ночью дядюшке Плухару еще не раз пришлось ходить в подвал за вином…
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ПОВЕРХНОСТИ
Мысли о пещерах не покидают меня ни на минуту. Даже ночью во сне я вижу каменные котлованы, глубокие пропасти, затейливо ведущие вверх или вниз узкие ходы. Целыми днями думаю только об одном. Эта Шоймарская пещера, находящаяся глубоко в горе Жирошхедь, похожа на голландский сыр. Всю хаотическую систему ходов, то суживающихся, то расширяющихся, залов, колодцев и тупиков можно сравнить только с ним. По-моему, сравнение удачное. Человек в этой пещере похож на муравья, заблудившегося в дырках сыра. Можешь часами пробираться вперед, тебе кажется, что прошел много километров, и вдруг ты сам не знаешь, как очутился на том самом месте, откуда ушел. Какой же чародей трудился под землей, сотворив такой причудливый лабиринт ходов?
Читаю специальную литературу, научные журналы. Меня очень интересует, как объясняют ученые возникновение пещер? Известный специалист Ене Холноки все приписывает действию воды. Мнения ученых на этом в основном сходятся. Попытаюсь разобраться в их объяснениях.
Эти водопоглощающие поноры создают ведущую в глубину почти вертикальную сеть полостей
Дождь падает на поверхность горы. Что происходит потом с дождевой водой? Это зависит от пород, из которых сложена гора. В большинстве случаев вода собирается в ручейки и стекает по склонам. В других местах вся влага впитывается почвой. Вода заполняет свободные промежутки и. просочившись, спустя некоторое время выходит в ключах, собирается в колодцах или всасывается корнями деревьев и растений.
Но есть одна горная порода, у которой особые отношения с водой. Речь идет об известняке[7].
Несмотря на то что известняк является твердой и прочной породой, он поглощает воду, так как пронизан трещинами[8]. Вода, попавшая в трещины, просачиваясь все глубже и глубже, постепенно расширяет их. Происходит это вследствие растворимости известняка в дождевой воде. Проникшая в глубину недр, она в течение сотен тысяч лет промывает себе дорогу, образуя каналы и колодцы (поноры), которые создают ведущую в глубину почти вертикальную сеть полостей. А что же происходит с водой дальше? Куда она течет, где собираются ее огромные массы, которые тысячелетиями скапливаются на глубине? Ученые дают ответ и на этот вопрос.
Когда вода уже не в состоянии углубляться внутрь гор потому, что достигла водонепроницаемой горной породы, или потому, что расселины, находящиеся еще глубже, уже заполнены водой, ранее попавшей туда, она скапливается и промывает себе путь под большим или меньшим уклоном. Скоро из вод многих расселин образуется ручей, а затем целые подземные реки, текущие там до тех пор, пока где-нибудь на склоне горы или в глубокой долине не появятся на поверхности в виде больших ключей.
Такая подземная река представляет грозную силу. Повсюду, где она протекает, создаются широкие тоннели, громадные гроты. Эти в основном горизонтальные галереи, соединяющие все естественные колодцы и расселины, собирают их в единую пещерную систему.
Ученые приводят примеры, когда по подземным рекам исследователь может проплыть на лодке не один километр. В некоторых местах подземные реки со временем меняют русло и прокладывают себе новый путь. В таких случаях идти по старому руслу уже легко — это сухие пещеры.
Все это я понимаю и даже ясно представляю, хотя еще не видел такой пещеры. Но что шоймарская Чертова дыра, да и пещера Семи дыр образовались иным путем, в этом я уверен. И, кажется, уверенность моя не без оснований.
Что я видел в Шоймаре? Давайте-ка вспомним! Просторные камины, возвышающиеся на десять-двадцать метров вверх над галереей, из которых вода не только не течет вниз, но даже, очевидно, не могла течь и не текла никогда. Камины заканчиваются куполообразно, и по направлению к поверхности на них нельзя обнаружить ни малейшей трещинки.
7
Карстовые явления развиваются не только в известняке, но и в других растворимых водой породах: доломите, гипсе, ангидрите, каменной соли, мелу. В разных породах наблюдается своя специфика карстового процесса и карстовых форм, но в принципе все они родственны. —
8
Поглощение воды может быть связано не только с трещиноватостью, но и с пористостью горной породы, в которой образуются карстовые явления, в том числе известняка. —