Государственный аппарат заражен реакционерами. Истина — и я перестал бы быть честным человеком, если бы не сказал этого, — состоит в том, что среди тех, кто имел привилегию учиться в университетах, много реакционеров. Это имеет логическое объяснение, потому что учебные заведения были не доступны для людей без достатка. Если хотите, я сам могу служить примером. Я был единственным среди нескольких сот ребят, кто смог учиться в университете, единственным, потому что я был единственным привилегированным среди тех сотен ребят. Я, привилегированный, смог поступить в университет, но никто из сыновей извозчиков, рубщиков тростника или рабочих той латифундии не смог попасть не только в университет, но даже и в техникум…»
Тому, кто хочет познакомиться с вескими аргументами Фиделя в защиту народа против его врагов, нужно прочитать сказанное им 17 декабря в телепередаче «Перед лицом прессы», в которой Главнокомандующий разоблачил самую реакционную из кубинских газет — «Диарио де ла Марина», постоянно выступавшую против революции с антикоммунистических позиций.
За несколько дней до этого газета, являвшаяся извечным врагом Кубы, опубликовала «Открытое письмо» Фиделю, по поводу которого он сказал: «У меня есть только один ответ — сама история „Диарио де ла Марина“».
Затем премьер-министр Революционного правительства нанес сокрушительный удар газете. Он подготовил его с помощью группы своих помощников, которые по его просьбе изучили ее подшивки.
Фидель напомнил, как «Диарио де ла Марина» подвергала хуле кубинских борцов за свободу после 20 октября 1868 года, то есть 10 дней спустя после Клича из Яры;[30] ошельмовала генерал-майора Игнасио Аграмонте после его героической гибели; как она выражала свою трусливую радость 4 марта 1873 года по поводу кончины Отца родины[31] и 27 ноября 1871 года, когда сообщала о расстреле семи студентов-медиков. Комментируя начало Освободительной войны 24 февраля 1895 года, газета писала в самых оскорбительных выражениях о «главарях» героической эпопеи. Она повторила позорный выпад против Хосе Марти в номере от 22 мая 1895 года, когда писала о гибели в бою героя Дос-Риоса:[32] «Пусть бог простит ему все зло, которое он причинил своей стране». Когда в бою пал генерал Антонио Масео, газета празднично разукрасила свою первую полосу и восславила убийц Бронзового Титана за «приятный результат» и «вызванное этим ликование».
Все это лишь примеры того, что сказал Фидель о «Диарио де ла Марина», которая и потом продолжала занимать антипатриотические позиции и вела антикоммунистическую кампанию.
В ходе телепередачи «Перед лицом прессы» Главнокомандующий, отвечая на вопрос одного из журналистов относительно слухов о возможности вторжения на Кубу, сказал, что неизбежный вывод, основанный на «истине, проистекающей из истории», состоит в том, что контрреволюционеры попытаются вернуть себе власть.
Он добавил, что не было еще такой революции, которая, покончив с привилегиями меньшинства, не подвергалась бы нападкам своих врагов, и напомнил при этом пример Французской революции.
Касаясь антиреволюционных позиций, занятых некоторыми католическими священниками, Фидель сказал:
«Это часть заговора „Диарио де ла Марина“ и реакционных элементов, которые устроили театр с католическим конгрессом. Одно из реакционных течений попыталось подмелить религиозный характер этого конгресса, придав ему политическое звучание. Это течение не охватывает большинства католиков. Однако оно безуспешно стремилось оказать влияние, с тем чтобы превратить католический конгресс в контрреволюционное сборище. В Майами появились два сеньора. У них не было никакого основания выступать там. Кубинцы — народ революционный, и революционный дух не направлен против религиозных чувств. Я получаю сейчас тысячи церковных открыток, которые раньше направляли мне в Сьерра-Маэстру, с молитвами тысяч людей из народа, просящих всевышнего о победе нашего дела. Контрреволюционеры знали об этой приверженности и симпатии, попытались воспользоваться моментом и сумели оказать некоторое влияние. На конгрессе даже не было упомянуто о том, что на нем присутствуют президент республики и премьер-министр. Мне нет нужды убеждать здесь, что я не какой-нибудь демагог. Я пошел туда, считая, что обязан ответить на приглашение, сделанное церковью. Равным образом я поступил бы в отношении конгресса евангелистов или масонов, я принял бы участие в любом конгрессе, на который меня пригласили, потому что считаю это долгом правительственного лица. Кроме того, по моему разумению, наша революция никак не направлена против религиозных чувств. Она хочет укрепить благородные устремления и мысли людей, делать добро человеку и бороться со всем злом, которое делает его несчастным…
30
Призыв к восстанию против испанского господства, провозглашенный Карлосом Мануэлем де Сеспедесом в местечке Яра. —