Ключом к отгадке послужил Трианак. Сначала я обнаружил это название на карте Западного Корка — это было в последнем классе школы, когда я писал работу о поставках зерна из Ирландии в Англию в голодные годы XIX века. Название прямо бросилось мне в глаза, и меня охватило волнение. Оказалось, это небольшой островок на реке Глар, связанный с берегом дамбой, то есть превращенный в нечто вроде полуострова. Ни мать, ни Фрэнк Рекальдо никогда не упоминали при мне ни об одном из этих мест. Может быть, они полагали, что я все забыл. Они ошибались: реку я помнил всегда. Реку и Трапа. Чем больше я узнавал о Трианаке, тем больше мне хотелось попасть туда, домой. Не то чтобы я понимал, где мой родной дом и когда это было. А когда я всякими обходными путями пытался расспросить Фрэнка, тот сразу замолкал. У матери же спрашивать не имело смысла — она ужасно расстраивалась.
Алкиона появилась на сцене вскоре после того, как мы уехали из устья Глара. Она приходилась какой-то родней Муррею Магро, приятелю моих родителей. Она приезжала и жила у нас, когда я был ребенком. Я никак не мог понять, почему мать так возится с ней, ведь она такая странная, похожа на ведьму. Здоровенная деваха, походка тяжелая, да еще подпрыгивала на ходу. Она почему-то все время таскалась за мной, куда бы я ни пошел. Сперва мне это было безразлично, однако с каждым приездом она становилась все назойливее, особенно после того, как родилась Кэти-Мей. Она вроде как зациклилась на моей матери, а новорожденную просто смертельно к ней ревновала, даже пыталась напасть на малышку, пока Фрэнк не заявил, что больше она к нам не приедет. Фрэнк был человек нормальный, здравомыслящий.
Алкиона — еще один камень преткновения в отношениях между Фрэнком и Кресси, которая всегда настаивала на том, чтобы заехать к ней в приют в Типперэри. «Ты проводишь с ней больше времени, чем со мной!» — вечно упрекал маму Фрэнк и, я считаю, был прав. Я уже много лет не видел Алкиону, но по какой-то причине она всегда напоминает мне об отце. У нее такая же, как у него, склонность к неконтролируемым и непредсказуемым вспышкам ярости. Так что воспоминания о них обоих вызывают у меня дрожь в коленях.
Моя мать так и не пережила наш отъезд из Корибина. До конца так с этим и не смирилась. Ее очень расстроила смерть моего отца и Трапа. Особенно Трапа. Фрэнк уехал вместе с нами. Нет, не так, это мы переехали вместе с Фрэнком. Он все время болтался поблизости, даже еще когда отец был жив. Думаю, у них с матерью все это началось еще тогда, и, хорошо зная Кресси, я был уверен: она бы ужасно переживала, если бы кто-то об этом узнал. Наверное, если бы все это выплыло наружу, ситуация сложилась бы очень неприятная, ведь Фрэнк служил в местной полиции, да и вообще…
Еще до того как мы покинули Корибин, весь наш мир вдруг словно встал с ног на голову: Кресси вопила и рыдала, Фрэнк был в ярости, люди вокруг шептались, отец и Джон Спейн пропали. Меня то и дело оставляли у незнакомых людей, у меня была сломана рука, и мы, кажется, только тем и занимались, что мотались по окрестным дорогам в раздолбанном джипе Фрэнка — от этого драндулета мы избавились только четыре или пять лет назад.
У меня сохранилось только одно четкое воспоминание: ночь, когда сгорела лодка Джона Спейна. На пирсе собрались сотни людей, все смотрели в море. Я помню красные языки пламени, пробивавшиеся сквозь густой дым, и мать, которая сказала мне, что всех настоящих моряков хоронят в море. Мой отец тоже был моряк, яхтсмен, даже в Олимпийских играх участвовал, однако его не хоронили. Еще я помню, как за несколько недель до этого стоял на пирсе в Пэссидж-Саут и смотрел на ту сторону бухты, на скалы, куда Трап возил меня наблюдать за тюленями.
А после всех этих событий мы перебрались в графство Керри, жили у брата Фрэнка. Теперь у нас в тех местах свой летний коттедж. Я совершенно потерял покой, все время спрашивал о Трапе. Задавал этот вопрос, и Кресси тут же принималась плакать. А Фрэнк все повторял, что не нужно расстраивать маму. Ну и, конечно же, я перестал спрашивать. Думаю, что именно с этого началось замалчивание всего произошедшего.
Е-мейл от Фионы Мур Шону Брофи, редактору литературного отдела газеты «Дублин дейли ньюс»
Привет! Предлагаю вам опубликовать в вашей газете серию очерков под общим заголовком «Ирландские художники — анфас и в профиль». Думаю, вас это могло бы заинтересовать. Я уже начала работу над этими материалами, рассчитываю через несколько недель закончить первые два. Если вам нужна более подробная информация обо мне, свяжитесь с Джезом Мерфи из «Jeu d’esprit»[2] (это литературно-художественное обозрение, издается в Сан-Франциско). Резюме прилагаю.