Пауза.
– Ла-а-адно, – наконец отвечает Ава Робертс. Слышно, как закрывается дверь: видимо, хочет поговорить без посторонних. – Что у вас за вопрос?
– Вы помните ученицу по имени Сикс Джейкобс? Точнее, Севен[2] Джейкобс?
Молчание на другом конце провода красноречивее любого ответа. Она однозначно поняла, о ком речь. Может, она ничего и не расскажет, но приятно осознавать, что я хотя бы копаю в правильном направлении.
– Дэниел, говоришь?
– Да, мэм.
– Надеюсь, Дэниел, ты понимаешь, что я не имею права обсуждать своих учеников с кем бы то ни было. Еще какие-то вопросы?
Она знает! Знает, зачем я звоню! По тону чувствую.
– Только не бросайте трубку! – умоляю я. – Пожалуйста! Я просто… – «Ладно, была не была». – Думаю, это именно вы помогли Сикс найти агентство по усыновлению. Она сказала, что вы знали пару, которая хотела взять ребенка. Значит, есть вероятность, что вы с ними до сих пор общаетесь. Выходит, вы единственный человек во всем мире, способный помочь нам найти нашего малыша.
Тишина. Слышно только, как стучит у меня сердце.
– Зачем ты звонишь мне? Я не вправе об этом говорить.
– Мы лишь хотим знать, что с ним все хорошо.
– Дэниел, есть такое понятие – тайна усыновления. Прости, я не имею права.
– Знаю! – Я в отчаянии – вдруг она вот-вот бросит трубку? Начинаю тараторить, чтобы побыстрее все выложить. – Мы знаем, что вам нельзя ничего рассказывать, и родителей его искать не собираемся. Я не потому звоню, что мы хотим его забрать. В смысле, если ему плохо, мы заберем, но, если с ним все хорошо и его родители счастливы, мы тоже будем счастливы. Мы просто… – Мне ужасно неловко, я нервничаю. Понятия не имею, как выпросить у нее хоть крупицу информации. И тут в голове всплывают слова Ханны. Она права, я действительно умею доставать людей. Я настырный, я не затыкаюсь. Выдохнув, продолжаю: – Она плачет. Каждую ночь плачет. Ей невыносимо жить в неведении. Не уверен, можете ли вы связаться с теми, кто его усыновил, но, если получится, пусть хотя бы пару строк ей напишут! Расскажут, как он. Даже если вы скажете одну-единственную фразу, что с ним все в порядке, уверен, для Сикс это будет огромным облегчением. Большего мне и не надо… Понимаете, это очень тяжело – ничего не знать. Ей ужасно плохо.
Повисает молчание, которое длится буквально вечность. Испугавшись, что она бросила трубку, я смотрю на экран. Нет, разговор продолжается. Включаю громкую связь и жду. Из динамика раздается звук, как будто кто-то шмыгает носом.
Она что, плачет?
Встретившись глазами с Ханной, я сознаю, что на моем лице застыло такое же потрясенное выражение, как и на ее.
– Обещать ничего не могу, – наконец говорит Ава. – Я передам твои слова агентству по усыновлению. Напиши мне на почту, как с тобой связаться. Только, пожалуйста, не радуйся раньше времени. Я могу лишь передать сообщение. Не знаю, получат ли они его и захотят ли отвечать.
Яростно жестикулирую, чтобы Чанк скорее дала мне бумагу и ручку.
– Хорошо! – Я готов на все. – Спасибо! Спасибо огромное! Вы даже не представляете, что это для меня значит. Для нас.
– Сказала же, не радуйся раньше времени.
Я хватаюсь за шею.
– Простите! Я не радуюсь. В смысле, радуюсь, но понимаю, что может и не получиться.
– Записываешь? – Судя по тону, она уже жалеет, что согласилась. Наплевать – я все сделал правильно.
Записав адрес ее электронной почты и снова поблагодарив, я кладу трубку, и мы с Ханной и Чанк молча смотрим друг на друга.
Наверное, у меня шок: ни слова не могу вымолвить. Даже подумать ни о чем не могу.
Впервые в жизни я благодарен за то, что меня назвали доставучим.
– Вау! – шепчет Чанк. – Вдруг и правда сработает?
Ханна прижимает ладонь к щеке.
– Господи! Даже не думала, что получится.
Давая выход чувствам, бью кулаком по воздуху. Дома родители, а то бы закричал. Хватаю Ханну и Чанк, и мы все трое в обнимку скачем на месте. Ханна пищит от восторга. Она всегда так делает, но сейчас меня это не раздражает.
– Что, черт возьми, происходит?
Мы отпрыгиваем друг от друга. На пороге комнаты стоит отец и с подозрением нас разглядывает.
– Ничего, – в один голос отвечаем мы.
Он приподнимает бровь.
– Врете.
Я обнимаю одной рукой Ханну, другой – Чанк.
– Просто соскучился по сестренкам, пап.
Отец тычет в нас указательным пальцем.
– Врете.
За его спиной появляется мама.
– Что случилось?
– Они радуются, – обвиняющим тоном заявляет отец.
Мать смотрит на него как на сумасшедшего.
– В смысле?
2
В повести