«Нѣкоторыхъ изъ насъ», — говоритъ вышеупомянутый нами авторъ, — «держали въ этихъ карцерахъ въ продолженіи двухъ недѣль; по истеченіи этого срока нѣкоторыхъ пришлось буквально вытащить на свѣтъ Божій и затѣмъ они отправились въ ту страну, гдѣ нѣтъ ни печали, ни воздыханія». Мудрено ли, что въ теченіи четырехъ лѣтъ, проведенныхъ авторомъ въ этой тюрьмѣ, смертность въ ней достигала 30 % въ годъ? «Не должно думать», — говоритъ авторъ далѣе, — «что люди, которыхъ постигали столь тяжкія наказанія, были закоренѣлыми преступниками; насъ подвергали имъ, если мы прятали кусокъ хлѣба, оставшійся отъ обѣда или ужина, или если у арестанта находили спичку». Непокорныхъ наказывали другимъ способомъ. Одинъ изъ нихъ, напр., былъ запертъ въ теченіи девяти мѣсяцевъ въ одиночной темной камерѣ (первоначально предназначенной для страдающихъ глазными болѣзнями) — и вышелъ оттуда слѣпымъ, потерявъ разсудокъ. Но это еще цвѣточки, по сравненію съ тѣмъ, что авторъ разсказываетъ далѣе.
«По вечерамъ», — говоритъ онъ, — «смотритель обыкновенно осматривалъ тюрьму и предавался своему любимому занятію, — сѣченію арестантовъ. Приносилась очень узкая скамейка и вскорѣ вся тюрьма оглашалась воплями, въ то время какъ смотритель, покуривая сигару, созерцалъ и считалъ удары. Розги употреблялись необычайной величины и предъ наказаніемъ размачивались въ водѣ, чтобы сдѣлать ихъ болѣе гибкими. Послѣ десятаго удара вопли въ большинствѣ случаевъ прекращались и слышались лишь стоны. Сѣкли обыкновенно группами, по пяти, десяти, и болѣе человѣкъ и когда экзекуція, наконецъ, прекращалась, ея мѣсто всегда можно было опредѣлить по большой лужѣ крови. Наши сосѣди за стѣнами тюрьмы, если имъ случалось въ это время проходить мимо, спѣшили переходить на другую сторону улицы, въ ужасѣ осѣняя себя крестнымъ знаменіемъ. Послѣ каждой такой сцены дня на два, на три наступало затишье; очевидно, порка дѣйствовала успокаивающимъ образомъ на нервы смотрителя. Но вскорѣ онъ опять принимался за работу. Когда онъ былъ сильно пьянъ, причемъ его лѣвый усъ безпомощно повисалъ, или когда онъ приходилъ домой съ охоты съ пустымъ ягдташемъ, мы уже знали, что вечеромъ розги будутъ въ ходу». Мы не будемъ приводить другихъ столь же возмутительныхъ сценъ изъ жизни этой тюрьмы, но мы хотѣли бы обратить вниманіе иностранныхъ путешественниковъ на слѣдующую подробность въ разсказѣ нашего автора.
«Однажды», — говоритъ онъ, — «къ намъ явился тюремный инспекторъ. Посмотрѣвъ на бакъ съ пищей, онъ спросилъ: довольны ли мы ѣдой? и вообще, не имѣемъ ли мы какихъ-нибудь жалобъ? Арестанты не только отвѣтили, что они всѣмъ довольны, но перечислили даже такіе пищевые продукты, которыхъ мы никогда и не нюхали. И это — вполнѣ естественно, замѣчаетъ авторъ. — Если-бы были какія-либо жалобы, инспекторъ пожурилъ бы немного смотрителя и уѣхалъ бы во-свояси, между тѣмъ какъ оставшимся арестантамъ пришлось бы расплачиваться за свою смѣлость подъ розгами и въ карцерахъ».
Тюрьма, о которой говорилось выше, находится вблизи С.-Петербурга. Читатели легко могутъ себѣ представить, что происходитъ въ болѣе отдаленныхъ провинціальныхъ тюрьмахъ. Я уже говорилъ выше о Пермской и Харьковской тюрьмахъ; судя по свѣдѣніямъ «Голоса», центральная тюрьма въ Симбирскѣ является гнѣздомъ казнокрадства и хищничества. Лишь въ двухъ изъ всѣхъ центральныхъ тюремъ, Виленской и Симбирской, арестантовъ занимаютъ полезнымъ трудомъ. Въ Тобольскѣ начальство, послѣ долгихъ размышленій о томъ, чѣмъ бы имъ занять арестантовъ, откопало законъ 27-го марта 1870 года, согласно которому арестанты должны заниматься переноской песку, камней, или пушечныхъ ядеръ съ одного мѣста на другое и обратно. Тобольское начальство, въ теченіи нѣкотораго времени примѣняло этотъ законъ, съ цѣлью дать занятіе арестантамъ и предупредить распространеніе цынги. Въ другихъ же каторжныхъ тюрьмахъ, за исключеніемъ мелкихъ работъ и починокъ, которыми занимаются очень немногіе изъ арестантовъ, большинство заключенныхъ проводятъ жизнь свою въ абсолютной праздности. «Всѣ арестанты находятся въ томъ же отвратительномъ положеніи, какъ и въ старыя времена», — говоритъ одинъ русскій изслѣдователь[14].