Когда вокруг дрожит дымка этого жуткого «лунного» мира, рассудком неудержимо завладевает фантазия, и трудно не почувствовать, что и ты принадлежишь к числу искателей приключений, которые издавна стремились вырвать у лесов Амазонии их секреты и богатства. У нас не было ни снаряжения, ни запасов пищи, необходимых для настоящего исследования. Но впереди лежали открытия.
На другое утро мы стали обследовать местность, и Стенли, наш прославленный альпинист, оступился. Он упал на камни с высоты в 30 футов и получил перелом стопы. Мы подняли его и обсудили создавшееся положение. Оно было сложным. Обратный путь был чреват опасностью. Нам предстоял нелегкий спуск, продовольствие кончалось, на самолеты и медицинскую помощь можно было рассчитывать только через неделю. «Если б ребята из английского клуба альпинистов узнали об этом, они бы засмеяли меня, — мрачно сказал Стенли. — От их смеха рухнули бы Йоркширские пещеры».
На следующий день Стенли, ползком и скользя на бедрах, преодолел 3000 футов и добрался до лагеря у подножия горы. Кругом громоздились острые скалы, со всех сторон нас плотно обступали джунгли, и нести его на носилках или на спине было невозможно. Спуск, на который в нормальных условиях ушло бы два с половиной часа, занял у Стенли десять часов; под конец он от усталости уже ничего не видел и проехался руками и коленями по ядовитой змее, прежде чем мы ее заметили и убили. На любой другой горе мы бы оставили его на вершине отдыхать, а сами через неделю привели бы к лагерю лошадь. Но мы были на Рорайме, и никто из нас не мог прийти к определенному решению. «Уж такое негостеприимное место, — сказал Стенли, — кругом лишь острые, каменистые выступы. Ни деревьев, ни животных, только колючие, жесткие кусты, да черные насекомые, да дождь, да холод, и нигде ни огонька. Тут что-то есть…»
Потянулись голодные дни, мы сидели в лагере и следили за дымовыми сигналами, которые подавали нам индейцы, отправившиеся за продовольствием и лошадьми. В то утро, когда у нас кончились припасы, мы и впрямь почувствовали, что «тут что-то есть…» Хотя мы уже спустились с горы, она все еще тяготела над нами. Конечно, мы не связывали ее с духом Амазонии, и, разумеется, лес не мстил нам за попытку исследовать один из последних его тайников, но мощь и размеры Рораймы настолько подавляли наше сознание, что говорить о таких вещах было совсем не смешно. Мы сидели на северном склоне водораздела бассейна Амазонки и окидывали взором необозримые пространства первобытных лесов, тянувшиеся на две тысячи миль через всю Южную Америку. Размеры и мощь их казались всеподавляющими. «Если это лишь край леса, — сказал Стенли, — то в середине его должно быть что-то очень значительное». Мы задумались — что бы это могло быть? Алмазы? Или какое-нибудь неизвестное лекарственное растение? А может, лес, это чудовищное детище стихии, таил в себе какой-нибудь непостижимый дух? Мы решили, что когда-нибудь один из нас постарается узнать это. «Это, должно быть, очень интересный край, — заметил я, — нам, вероятно, предстоит найти сердце этого леса».
«Насчет сердца сказать ничего не могу, — ответил голодный Стенли, — скажу одно: там должна быть растительность. Набухшие от влаги растения. Вода капает с них, как с вынутой из кастрюли капусты», — задумчиво добавил он.
Это была всего лишь догадка, но догадка поразительно верная.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КУЯБА ОРЛАНДО
Глава I
САМОЛЕТ ПРИЛЕТЕЛ
Как непривычно слышать шум самолета!
С тех пор как я вернулся на пост Капитан-Васконселос, прошло несколько недель. Самолет появился с востока. Мне он казался лишь крохотным пятнышком, которое двигалось над джунглями, но для моих товарищей это был, конечно, «наш самолет». Они были уверены, что после стольких дней ожидания он не может быть никаким другим. И впервые — а мне предстояло провести в джунглях много месяцев — мне подумалось, не скрываются ли за их уверенностью серьезные и зловещие опасения.
Шум мотора усиливался. Жуан и Орландо выпрыгнули из гамаков.
Вскоре все мы — нас было трое — спешили к посадочной площадке.
Повсюду виднелись увядшие, иссушенные солнцем деревья. Землю покрывал густой слой пыли. Мы вздымали ногами тучи этой пыли, и зной казался еще нестерпимее. Солнце стояло в зените; бразильское лето было в разгаре.
Первым, продираясь сквозь листву, бежал невысокий, коренастый Орландо; на нем были лишь бутылочного цвета шорты, грубо сшитые из маскировочного парашютного шелка.
— Я же говорил, — бросил он через плечо, — надо ждать, и самолеты прилетят.
За Орландо следовал Жуан. Его одежда была не столь экзотической — брюки и рубашка цвета хаки.
— К нам и раньше прилетали самолеты, — пробормотал он.
Я прикрывал тыл и глубокомысленно молчал.
Когда мы выбежали из-за деревьев, самолет делал крутой вираж, почти касаясь крылом посадочной площадки, словно желая убедиться, что он действительно добрался до места назначения. Прилетел он в сердце Южной Америки из Рио-де-Жанейро, покрыв расстояние в тысячу миль, и с каждым часом пути лес становился все гуще, все реже встречались селения. Последние два часа летчик не видел ничего, кроме бескрайних зарослей. Но вот в джунглях мелькнула посадочная площадка. Самолет стал кружить над нею, постепенно снижаясь, пока не приземлился, подняв к небу облако красной пыли.
Мы подошли к машине. Это была старая «дакота» военного образца, на фюзеляже мы прочли надпись: «Форса Аэреа ду Бразил»[2]. Задняя дверь внезапно распахнулась, и показался кто-то из экипажа.
В кабину пахнуло палящим жаром, и резкий свет на мгновение ослепил летчика. Он стал всматриваться в пыльное облако, оседавшее на раскаленную взлетную дорожку. Его глаза, защищенные козырьком, скользнули по запыленной пожухлой траве, потом вдоль плотной стены леса и наконец остановились на нас — запыхавшихся, покрытых пылью людях. Ни слова не говоря, он привалился к боковине дверного проема, отстегнул болтавшийся на поясе фотоаппарат, щелкнул и небрежно перевел кадр.
— Я привез груз для поста Капитан-Васконселос, — сказал он.
Жуан, обернувшись, многозначительно посмотрел на меня, а Орландо подошел к грузовому отделению и заглянул внутрь. Вдруг плечи его опустились, словно он внезапно ослабел от жары.
— Продовольствие, — с горечью сказал он, — а бензина нет.
Летчик с интересом посмотрел на Орландо.
— Вы что, пьете его? — спросил он. — В прошлый раз мы прислали целый бак.
— Да, — ответил Орландо, — тогда был бензин, но не было продовольствия. Мне пришлось отправить вниз по реке лодки за рыбой. А теперь есть продовольствие, но нет бензина. — Он посмотрел на самолет. — Такое случается уже не впервые.
Действительно, насколько мне было известно, так продолжалось уже семь месяцев, с января 1958 года, когда оба мои спутника — Жуан и Орландо — принялись ожидать, когда доставят припасы для экспедиции. Каждую неделю они ходили к посадочной площадке справляться о продовольствии, когда был бензин, и о бензине, когда было продовольствие. Всякий раз они надеялись через неделю тронуться в путь.
Орландо отправился переговорить с пилотом и выяснить, не сможет ли он забросить необходимые припасы на обратном пути. Я помогал перетаскивать груз, доставленный самолетом для поста.
Когда мы с треском опустили на землю последний ящик, один из членов экипажа предложил мне сигарету и полюбопытствовал, что делает англичанин в сердце бразильских джунглей. Ах вот как, мне тоже пришлось отправиться в экспедицию? В его голосе послышались покровительственные нотки.