Глянула на часы — до ужина еще уйма времени, и нет ей никакой надобности, сгорая от нетерпения, смиренно поджидать Ника. Он достаточно долго заставил ее ждать себя; только приехали во Франкфурт, только провели, как бы в задаток, несколько «свадебных ночей», как Ника отозвали.
Хорошо, что сегодня кончится ее странное существование: отсутствие мужчины всегда отзывается какой-то скрытой неуверенностью, а Ивонна привыкла, что неуверенными чувствуют себя с ней мужчины, а не наоборот.
Как же убить свободное время, раз уж она уступила берлогу для любовных вдовьих игр нетерпеливой Труде? Прицепиться к гроздьям тел на подножках переполненного трамвая? (Трамваи ходят чуть ли не с получасовым перерывом, недавно двум встречным вагонам пришлось остановиться на повороте, чтоб эти человеческие рои не посбивали друг друга.) Нет, к этому у нее нет ни малейшей охоты, а войти в один из полупустых автобусов защитного цвета, предназначенных только для оккупантов и их семей, Ивонна все-таки не решалась. (Теперь, после развода с лейтенантом Цигфельдом, я, кажется, уже не американская гражданка, а Ник до сих пор на мне не женился… И я не чешская «послефевральская» эмигрантка и не немка — кто же я?
Пошла пешком. Разбомбленный кафедральный собор, здание бывшего парламента в лесах — ремонтируют наспех, чтобы можно было вскорости торжественно провозгласить новое немецкое государство. Среди развалин киоски с прекрасными цветами — если и есть тут что-то в ироническом изобилии, так только две вещи: цветы и кремешки для зажигалок.
Сквозь зелень парка Ивонну ослепила сотнями солнечных зайчиков величественная оранжерея «Пальменгартен». Да, любит пошутить война — кажется, ни одно стеклышко этой огромной импозантной конструкции не было разбито. В стоячей духоте загрохотала музыка в ресторане, одном из немногих, где беспрепятственно встречаются оба мира, самоуверенных победителей и смиренных побежденных (впрочем, только женская их половина; и надо сказать, нахальные немецкие девчонки в своих наспех состряпанных платьишках отнюдь не производят впечатления побежденных).
Все столики заняты; Ивонна подсела к одинокой девице с челкой, которой, видимо, предназначалось закрывать ее прыщавый лоб — но во время танцев волосы наверняка растреплются… Ивонна по-немецки спросила разрешения присесть, девица с досадой ответила на плохом немецком языке с явным пражским акцентом. Тогда Ивонна не удержалась:
— Вы — чешка, правда?
— Ага, — лаконично буркнула та и еще пуще нахмурилась.
Будь это в Нюрнберге — там наших пруд пруди, но встретить чешку во Франкфурте — редкость!
— Если вы ждете кавалера, я освобожу место, как только он придет.
Девица окинула ее внимательным взглядом.
— Ты здесь новенькая, что ли? — спросила она, к недоумению Ивонны.
— Если имеешь в виду именно этот ресторан, можно сказать и так.
Девица красноречивым жестом коснулась ладонью своего прыщавого лба.
— Не стала бы я садиться на место, не запланированное для женщин!
— Уж извини, не собираюсь портить тебе удачу.
— Скажи лучше, лезть на мой участок, говоря напрямик. Подошла официантка, на плохом английском языке осведомилась, чего желает Ивонна.
— Я бы выпила кофе, но лучше где-нибудь в другом месте… — Ивонна окинула взглядом соседние столики.
— Ладно, выпей уж свой кофе здесь, — более примирительным тоном сказала девица и, достав помаду, подкрасила свои вульгарного рисунка губы, начесала волосы ниже на лоб. — Сигаретки не найдется?
Ивонна предложила ей пачку «честерфилда», девица с извиняющимся видом взяла две сигареты, одну вложила в пустую коробочку из-под более дешевых.
— Ты одна приехала? Я имею в виду — в Германию? Зажигалка девицы никак не срабатывала, Ивонна протянула ей свою.
— Кабы я одна тащилась через лес на границе, как раз угодила бы обратно в свои Домажлице, — с видом превосходства ответила девица. — Ясно дело, сбежал, подлец, как нюхнул дерьма в тутошном лагере. Здесь все навыворот, тут больше шансов имеют мужчины.
— Ну, не отчаивайся, глянь, сколько кругом амиков[46], — Ивонна показала глазами на площадку для танцев; правда, танцевали и девушки с девушками, однако и от зеленых мундиров на площадке было тесновато. — Говорят, польки да чешки тут нынче в моде.
— Такие, как ты, — может быть, — девица без всякого восторга окинула взглядом пышные золотые волосы Ивонны, спускающиеся до плеч.