Но я не стал рассеивать его заблуждения. Пусть продолжает думать, что мы великолепно оснащены, что мы сильные и стойкие.
Керосиновая лампа уже угасала, когда мы кончили разговаривать.
— Итак, завтра к вершине! Держи, брат, за нас большие пальцы поднятыми кверху! — И я показал ему, как принято у нас желать удачи.
— Марек, а мы делаем иначе. — Он сложил два пальца в виде буквы «V» (victoria). Возможно, он служил когда-то в отряде гуркхов[11] под командованием англичан.
Стоявшие возле кухонной стены громадные мешки действительно выглядели ужасающе.
— Сколько твой весит? — допытывался Войтек.
— Двадцать пять.
— Ну, это слабовато, братец, мой — двадцать семь!
Мы поглядели на часы. Время приближалось к половине восьмого. Мы помогли друг другу забросить за спину рюкзаки, и начался наш, трудно подсчитать какой, марш через ледник. Шерпам предстояло выйти несколько позже.
— Не забывайте про связь! Утренние и вечерние нечетные часы! И… удачи вам! — напутствовал нас Сташишин.
Совсем рассвело, но над долиной все время проплывали тучи, солнца сегодня не будет. Мы шли не спеша, стараясь выдерживать ровный темп. Поотстал только Рубинек, который не мог управиться с привязанными к рюкзаку лыжами.
Час пути по леднику, потом налево вверх по каменному откосу на высокую морену под склонами Рамтанга. Здесь камни кончились и начался снег. Сегодня был мороз, и мы почти не проваливались. После одиннадцати вышли на край террасы. Стало тепло, но над террасой висел туман, и видимость оказалась никудышной. Следы — результат много численных переходов через поля — пропадали, расплывались в желтоватой, подсвеченной молочной мгле. После медленного, долгого вышагивания мы миновали последнюю возвышенность, за ней уже были палатки «двойки». Мы сбросили рюкзаки. Теперь можно и передохнуть. Даже туман рассеялся, и солнце приятно пригревало. Я протер заиндевевшие очки и огляделся вокруг.
Мацек стоял возле «турни», затягивая на своих коротких лыжах крепления. Через минуту он двинулся вверх по склону.
— Проклятие… Представляете, что за пытка! Вроде бы едешь под горку, прямо вниз, без всяких телодвижений, а через сотню метров ноги как ватные, — добравшись до палаток, он тяжело дышал.
Близилось три. Туман осел, на безоблачном небе сияло солнце, далеко на плато простирались тени от ребер Белой Волны.
— Сфотографируй меня, — попросил Мацек. — Хочу иметь вещественное доказательство моего рекорда. Кто из поляков ходил на лыжах так высоко? Тот склон — это верные шесть тысяч метров!
Отдохнув, Рубинек тоже попытался пойти на лыжах, но тотчас же бросил.
— Солнце растопило снег, — пояснил он, — наст не держит.
Мы направились в палатку. В «рондо» оказались горы продуктов.
— Весек, ты наш шеф-повар. Может, приготовил бы что-нибудь изысканное? — подзадоривал Войтек.
— Ладно, приготовлю.
Весека не надо было упрашивать.
Продолжалось это бесконечно долго, но наконец со сковородки стали поступать великолепно поджаренные гренки. Мы были зверски голодны, и нас раздражало, что они жарятся так медленно и что никак нельзя наесться досыта.
Мы готовили, жарили до самого вечера, вплоть до выхода на связь. Большой уведомил нас, что часть лишних вещей уже отправлена вниз. Вальдек и Юзек сообщали, что спустились на перевал для отдыха, а в японском лагере сегодня ночует группа Петра.
Утром мы только к восьми часам были готовы к выходу. В «рондо» оказалось столько всякой всячины — самые лучшие супы, курица, шоколад, жаль было оставлять все это. Продукты, которые мы несли с базы, выглядели значительно скромнее. Поневоле нам с Весеком пришлось добавить к ним по банке консервов, несколько пакетов супа, шоколад. Нагрузившись таким порядком, мы двинулись в путь. Сегодня ведущим был Мацек. Он шел с легким рюкзаком, чтобы прокладывать дорогу. На террасе несколько дней назад выпал снег, но сейчас снежный слой оказался плотным — он несколько подтаял на солнце, и мы почти не проваливались.
Наша группа растянулась на несколько сот метров. Мацек несся вперед, Весек и я замыкали колонну. Мы проклинали теперь свою предусмотрительность, заставившую нас прихватить из «двойки» дополнительные продукты. Дорогу преградил огромный лавинный конус. Вероятно, это остатки мощной лавины, которую мы наблюдали еще с перевала. Голова ее задержалась ниже, и нам пришлось преодолевать широко разлившуюся белую реку, обходя громадные, потрескавшиеся сераки и глыбы смерзшегося снега. Типичная тяжелая грунтовая лавина.
11
Гуркхи — одно из воинственных непальских племён: из их числа набирались солдаты, служившие под английским командованием. Ныне гуркхами часто называют военнослужащих непальской армии.