Вытянувшись на диване, увечный мужчина, к которому мы пришли, был погружён в глубокие размышления. Рядом с ним находилась сущность из нашей сферы, словно ждавшая нас.
Она подошла и любезно нас поприветствовала.
На братские вопросы помощника она с готовностью ответила:
— Состояние Фабрицио улучшается. Однако, феномены тревоги продолжаются. Он находится во взволнованном состоянии, угнетён…
Бросив выразительный взгляд на больного, ориентер настоятельно спросил:
— Удаётся ли ему поддерживать самоконтроль? Не отдался ли он полностью во власть разрушительных впечатлений?
Выражая определённое удовлетворение, его собеседник сказал:
— В Божественном Милосердии не было недостатка. Пока что полное расстройство не установлено. Слава Иисусу, наша помощь была сильней.
Обращаясь ко мне, Кальдераро по-братски спросил:
— Тебе ещё не приходилось сталкиваться со случаями, прозванными шизофренией?
У меня не было специализированных знаний по этому поводу; но мне было известно, что это зло представляло собой один из самых волнующих вопросов современной психиатрии.
— Эта неблагодарная отрасль Науки, изучающая патологии души, — объявил компаньон, понимая моё незнание, — вот уже долгое время является полем битвы между физиологами и психологами; в действительности же, этот конфликт жалок и в какой-то мере является византийским[4], хотя оба потока обладают фундаментальными причинами в аргументах, с которыми они и спорят. Мы, несмотря на это, вынуждены признать, что психология занимает лучшую позицию для препарирования проблемы в том, что окружает глубинные причины, пока физиология анализирует эффекты и старается поверхностно их лечить.
Немногим после помощник посоветовал мне осмотреть ментальную сферу того, кому мы нанесли визит.
Я принялся внутренне осматривать и выслушивать его, оставаясь приземлённым проблемами и тревогами, заполнившими его существо. Мозг представлял собой странные аномалии. Вся нижняя часть лица была покрыта тёмными пятнами. Были ясно видны расстройства циркуляции, движения и чувств. Кальдераро представил мне Фабрицио, классифицируя его как представителя шизофреников; но, может, перед нами случай церебрально-сердечной неврастении?
Инструктор выслушал меня внимательно и ответил:
— Диагноз точный в том, что касается состояния, которое представил нам сегодня наш друг. Но шизофрения, беря своё начало в тонких расстройствах периспритного организма, проявляется в физической оболочке через удивительный букет различных и неопределённых болезней. Пока что перед нами — болезнь Крисхабера со всеми свойственными ей симптомами.
С серьёзным выражением лица он добавил:
— Поэтому последи за изменяющимися эффектами. Осмотри разум и области чувств.
Я как можно глубже закинул зонд своего наблюдения на внутренние ситуации увечного и получил мучившие его образы на экране его памяти.
В медитации, Фабрицио не отдавал себе отчёта о том, что творилось на внешнем плане. Неподвижные руки, застывшие глаза, он держался словно на расстоянии от окружающих его людей и предметов; однако, внутренне ментальная зона походила на пылающий очаг.
Супер-возбуждённое воображение использовалось, чтобы слушать прошлое… Он вспоминал лицо какого-то агонизирующего старика. Он слышал его слова в последний час жизни его тела, когда он просил позаботиться о его трёх малышах, которые также присутствовали в его воспоминаниях. Умирающий, должно быть, являлся их отцом, а мальчики были братьями. Они, плача, переговаривались между собой. Вдруг воспоминания изменились. Старик и дети, казалось, были возмущены им, они обвиняли его. Они звали его помочь им выражениями, в которых отсутствовало милосердие…
Увечный слушал внутренние голоса, тревожные, полные горечи. Он желал отделаться от прошлого, он заплатил бы любую сумму, чтобы забыть, в тревоге, он хотел бежать от самого себя, но напрасно: всё время одни и те же ужасные воспоминания хлестали его сознание.
Я отметил органические нарушения, результат интенсивного употребления болеутоляющих средств. Этот человек, должно быть, уже многие годы борется с самим собой.
Я просматривал его ситуацию, когда какая-то женщина вошла в комнату, пытаясь пробудить Фабрицио к реальности:
— Ну что, Фабрицио, ты сегодня не собираешься есть?
Тот окинул взглядом комнату, выдавил из себя отрицательный ответ без слов и опять принял прежнее положение.
4
Византизм: тенденция рассматривать вещи под формальным и праздным углом зрения, рассуждая о них с чрезмерной вычурностью.