В защиту светской морали здесь будет уместно сказать, что дарвиновскую «борьбу за существование» не следует понимать буквально, его слово «competition» вообще надо переводить как «состязание», а не борьба. Отмечая это, П.А. Кропоткин в работе «Взаимопомощь как фактор эволюции» подчеркивал, что тенденция к взаимопомощи у коллективных животных отбирается эволюцией — выживают сообщества, в которых больше «добрых» сочленов, и они передают свои гены потомкам. Да, побеждают наиболее приспособленные, но стремление помогать сородичам и есть лучшее приспособление к жизни! У общественных животных эта линия выживает неосознанно, а у людей религия должна бы в принципе освящать не «всякую власть», а сознательное поведение людей, нацеленное на взаимопомощь. Представляется, что этому учил и Христос.
О спорности морального совершенства современных православных и их начальства свидетельствует освобождение «жертвователей» на воссоздание храма Христа Спасителя от налогов на ту же сумму, каковая была ими внесена (якобы пожертвована). Было в то же время объявлено, что храм строится из внебюджетных средств. Неплохо было бы у этих якобы бескорыстных благодетелей изъять, наконец, эти суммы в госбюджет. Незадолго до открытия этого храма (сентябрь 1997 г.) был проведён опрос на улицах Москвы; одна старушка сказала, что вот когда люди будут сытые, тогда и на народные деньги можно было бы храм построить, а сейчас дети в школе падают в обморок от голода. Другая же старушка ответила, что ходит в чужих ботинках, так что сначала надо пенсию достойную дать, а потом уж храмы строить. Этого не сделано до сих пор, хотя существует немало способов дать людям достойную жизнь и без роста инфляции. И не только старикам.
Церковь, спустя почти 20 лет с начала её возрождения, начинает говорить о бедственном положении бедных и неимущих, но когда она заявляет о своём желании помочь людям или осуществить какую-то моральную акцию, то трудно отделаться от впечатления, что она при этом больше думает об увеличении своего влияния и в конце концов идеологического господства. Не случайно ведь, что она начала не с моральных проповедей, а с материального обогащения и укрепления своей связи с государственной машиной.
Религиозность — отнюдь не всегда признак высокой моральности. Великое множество безбожников показало образцы достойного поведения, жертвуя своими интересами и даже жизнью на благо других людей. Вспомним солдат, отдавших свои жизни на фронтах Великой Отечественной войны. В подавляющем большинстве случаев они были нерелигиозны и умирали не во имя Бога, а во имя Родины, своих детей, матерей и отцов. Нормы морали отнюдь не ниспосланы свыше. Конечно, они содержатся и в Десяти заповедях, и в Нагорной проповеди; та же мысль — не пожелай другому того, чего не желаешь себе — имеется и у Конфуция, и у Будды. Правила обращения с себе подобными выработались в процессе эволюции, а не ниспосланы свыше. Сообщества, в которых была развита взаимопомощь, имели больше шансов на выживание и передачу этой нормы потомкам. Изначально этика вытекает из социального опыта, а не даётся как манна небесная.
А как же Достоевский — «если Бога нет, значит всё позволено»? Однако буквальное понимание этой фразы унижает Бога, низводя его до роли полицейского надсмотрщика, унижает заодно и человека, который якобы только из страха наказания может вести себя морально. Любопытно, что обращение к Сети, к поисковым сайтам неожиданно показало, что именно этой фразы у Достоевского нет, хотя имеются близкие соответствия.[16]
Прислушаемся и к мнению Эйнштейна: «В их борьбе за этическое добро, учители религии должны вырасти до отказа от доктрины персонального Бога, то есть отказаться от этого источника страха и надежды, который в прошлом вложил столь огромную власть в руки священников. В своих трудах им следовало бы использовать те силы, которые способны воспитывать Добро, Правду и Красоту в самом человечестве. Это, конечно, более трудная, но и неизмеримо более достойная задача» (А. Einstein in Science, Philosophy, and Religion. A Symposium, published by the Conference on Science, Philosophy, and Religion in Their Relation to the Democratic Way of Life, Inc. N.Y., 1941).
В отличие от религии, наука, задача которой — отыскание истины, в принципе не может быть аморальной (хотя люди, которые распоряжаются её плодами, не раз давали им преступное применение). Нечестный учёный — это фальсификатор, лжеучёный. Э. Ренан, который в 1863 г. дал естественное объяснение описанным в Евангелиях происшествиям, писал: «Только наука ищет чистой истины. Только она даёт точные доказательства истины и строго критически относится к способам убеждения» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: Изд-во полит. лит., 1991. С. 37).
Закончим этот раздел ещё одной цитатой — из работы английского учёного и писателя Чарльза Сноу (Сноу Ч.П. Две культуры. М.: Прогресс, 1973): «…Истина, в прямолинейном понимании самих учёных, — это то, что они пытаются узнать. А узнать им нужно, что же находится там. Без этого стремления наука не существует. В нём заключена та движущая сила, которая вызывает к жизни научную деятельность. Это стремление внушает учёным непререкаемое уважение к истине на каждом этапе их работы. Иными словами, если вы хотите узнать, что же находится там, вы не должны обманывать ни себя, ни других… Элемент моральности включён в самый процесс научной работы. Стремление найти истину само по себе является моральным импульсом или, во всяком случае, содержит моральный импульс. Методы, которыми учёные пользуются, чтобы отыскать истину, обязывают их к строгой моральной дисциплине».
Честность, нравственность науки — неотъемлемое её свойство, истинная наука высокоморальна по определению.
Нет в Мире доказанных чудес — и это означает, что либо Бог почил от дел, запустив Вселенную в бытие (концепция деизма), либо его никогда и не было. Отсутствие чудес в космосе, познаваемость Вселенной — вообще труднейшая проблема познания; это может говорить ещё и о том, что мы либо одни в этой Вселенной, либо далеко обогнали другие цивилизации. Последнее невероятно, ибо многие звёзды на миллиарды лет старше Солнца. Но мы можем быть гораздо моложе — и значит, глупее — других, и наш принцип «презумпции естественности» заставляет нас искать (и находить, однако!) научное объяснение всему, что мы видим во Вселенной. Первая планета у другой звезды была открыта лишь в 1995 г.; ныне известно более 200 таких планет, и на некоторых из них обнаружена вода — и значит, возможно существование жизни. Ищут её следы и на Марсе, и на спутниках больших планет Солнечной системы. Мы лишь в начале пути…
На этом фоне роль и сущность древнего бога (если он есть) становится ещё более труднопонимаемой. Неужели всё это он натворил, но не описал в Священном Писании? Нравственность, как мы уже говорили, не нуждается в божественном объяснении, она возникла благодаря естественному отбору. Выжили и дали потомство те наши предки, у которых были её зачатки — солидарность и взаимопомощь, они превалировали над агрессивностью и злобой. Если бы это было не так, то род Homo sapiens выродился бы, не успев развиться. Естественный отбор усиливал это свойство у последующих поколений.
Возникновение Вселенной — вот последнее убежище для идеи Творца. В течение многих десятилетий начальный момент расширения нашей (единственной, по тогдашним представлениям) Вселенной (см. об этом статью А.Д. Чернина в Бюллетене № 2) рассматривался как начало и пространства, и времени. Учёные обычно говорили, что вопрос о том, что было до этого момента, неправомерен, так как до него понятие времени неопределимо. Но были и другие мнения. В 1998 г. академик Ю.С. Осипов говорил, что «сама научная космология сегодня ставит вопрос о происхождении Вселенной. Было ли что-нибудь до момента Т = О? Если нет, то как и откуда возникла Вселенная? (…) Сама научная космология сегодня ставит проблемы, соотносящиеся с обсуждающимися традиционной теологией вопросами происхождения Вселенной». Он отмечал далее, что не случайно многие естествоиспытатели и математики «в конце концов приходили к вере. Ибо создание любой стройной научной системы неизбежно приводит к мысли о существовании, как в нашей среде говорят, абсолютного разума» («Поиск», 1998. № 13).
16
Вот что выдала поисковая программа Yahoo на запрос «если Бога нет, значит, все позволено»: «Почти точный баланс в фразе из Достоевского! При этом самой фразы у Достоевского-то и нет. Её обычно приписывают Ивану Карамазову, но в "Братьях Карамазовых" есть только: «Нет бессмертия души, так нет и добродетели, значит всё позволено» (в качестве пересказа теории Ивана Карамазова, а не прямой цитаты из него). В «Бесах» Достоевского есть: "Кстати, Шатов уверяет, что если в России бунт начинать, то чтобы непременно начать с атеизма. Может, и правда. Один седой бурбон капитан сидел, сидел, всё молчал, ни слова не говорил, вдруг становится среди комнаты и, знаете, громко так, как бы сам с собой: "Если бога нет, то какой же я после того капитан?". Взял фуражку, развел руки и вышел».