Общепризнано плодотворное использование славянских мелодий Гайдном, Моцартом, Шубертом. Чешские композиторы Сметана, Дворжак, Яначек и другие всегда пользовались и поныне пользуются в Австрии большой популярностью.
Веселую венскую оперетту невозможно представить без творчества венгерских композиторов Ференца Легара и Имре Кальмана. Венгерские танцевальные мелодии, особенно «Чардаш», постоянно звучат в Австрии па праздниках и на концертах. Некоторые считают, что если венская музыка черпала свою мелодичность в славянских мелодиях, то свое искрометное веселье, темперамент, «перец», как говорят венцы, она унаследовала от венгров.
Славяне оказали решающее влияние еще на одну сторону венской жизни. Долгое время Вена слыла второй, а периодами и первой столицей европейских мод. А лучшими портными Вены всегда были чехи. И теперь еще венская элегантная одежда и изящная обувь часто имеют марку с чешской фамилией, которая пользуется неизменным спросом десятки лет. Как говорят венцы, «Name ist die beste Reklame»[50].
Почти в такой же степени, как в портновском искусстве, Вена обязана чехам, сербам и венграм славой своей кухни. Даже лучшее пиво, без которого нет праздника, нет «веселой Вены», часто варят по чешским рецептам.
В разговорном языке австрийцев нередко встречаются отдельные слова, выражения и словообразования, заимствованные из латинского, греческого, венгерского, чешского, польского и других языков. Особенно богат такими элементами язык Вены. Этим в значительной мере он отличается от того немецкого языка, на котором говорят в Германии. Мне приходилось встречаться в Австрии с филологами-энтузиастами, утверждающими, что существует «венский язык». Имеются специальные словари, где собраны слова и выражения, употребляемые только в Австрии. Вряд ли можно серьезно говорить о самостоятельности «австрийского», или «венского», языка, однако налицо значительные отличия, своеобразие и богатство венского диалекта.
Появление иностранных слов и элементов в языке венцев по времени, естественно, совпадает с теми историческими событиями, когда на Дунае сталкивались судьбы европейских народов. Произношение и транскрипция иностранных слов часто со временем искажались, иногда слова приобретали новый оттенок или в них вообще вкладывали другой смысл. Потом обстоятельства появления таких слов забывались, и в простонародье они считаются теперь искони австрийскими.
Гибкость и обогащенность «венского языка» иностранными элементами дает возможность для неожиданных юмористических оборотов. Поэтому эстрадные шутки и песенки, исполняемые на диалекте, в большинстве случаев нельзя перевести на обычный немецкий язык.
Говорить в совершенстве на «венском языке» может только урожденный венец или человек с родным немецким языком, проживший в Вене добрый десяток лет. Австрийцы утверждают, что есть одно слово — Zwirnknäullerl»[51], произнести которое без запинки и абсолютно чисто может только настоящий венец.
Для «венского языка» очень характерно окончание слов на г], nl, dl, tl, кl и т. д., представляющих собой видоизмененный уменьшительный суффикс «lein». (Например, Krugl — кружечка, Mädl — девушка). Но главная особенность венского диалекта, пожалуй, состоит в том, что иногда коренная гласная заменяется совсем яругой буквой. Тогда даже человеку, знающему немецкий язык, бывает трудно узнать знакомое слово. Например, вместо gehen wir венцы говорят gehma, вместо lahren wir — fahrma и даже fohrma.
Однажды мне пришлось лежать в больнице рядом с немцем из Ольденбурга. Пожилой турист говорил на северном немецком диалекте. Старая сиделка говорила только на «венском языке». В нескольких случаях мне приходилось выступать в роли переводчика между ними, потому что я, русский, лучше понимал каждого из них, чем они друг друга. Это о значительных отличиях венского диалекта от других диалектов немецкого языка.
Историческая судьба Вены, бывшей долгое время одним из крупнейших международных перекрестков в Европе, ее культурное наследие, содержащее вклад многих народов, определили самую характерную особенность венцев — их необычайно лойяльное[52] и приветливое, без больших национальных предрассудков отношение к иностранцам. Правда, какую-то роль здесь, вероятно, играет хорошо развитый туризм, обязывающий венцев быть гостеприимными.
Венцы умеют ценить достижения каждого народа и считают своим долгом напомнить о них, если имеют дело с одним из ее представителей. Вместе с тем, они держатся с достоинством, основанным на уверенности в культурной полноценности своей нации. Мне неоднократно приходилось замечать пренебрежительное отношение венцев к некоторым проявлениям современной псевдокультуры США — спутнице «американского образа жизни». Но те же венцы ценят американскую деловитость и высокого мнения об американской технике.
Венцы не отрицают родства австрийской культуры с культурой германской, но решительно отмежевываются от самых дурных проявлений «германизма».
У венцев есть слово «пифке», которым они клеймят старопрусскую тупость и ограниченность. Этим словом они как бы отгораживают себя от троглодитов германского милитаризма, от той мещанской безвкусицы и пошлости, которую не раз бичевали лучшие сыны Германии. «Пифкенезиш!» — презрительно бросает венец в ответ на какую-нибудь грубость, плоскую остроту или солдафонство.
Венцы отличаются приятной вежливостью и выдержкой. Вы не услышите грубой брани, даже когда на перекрестке из двух покалеченных автомашин вылезают их владельцы. Пострадавшие спокойно и корректно обмениваются адресами и сообщают названия своих страховых фирм. Подходит полицейский. Он, улыбаясь, участливо спрашивает: «Как же все так нехорошо получилось?». Сочувственно качает головой. Вздыхая, записывает что-то в свою книжку. А потом… чувствительно штрафует.
Соседи по столику в ресторане, случайные попутчики в поезде или в самолете мило раскланиваются с вами, как с добрыми знакомыми. Сослуживцы, уходя на обед, непременно скажут друг другу «мальцайт», что в данном случае одновременно означает «приятного аппетита» и «до скорого свидания».
Славятся своей обходительностью венские продавцы и кельнеры. В обувном магазине покупателя обязательно усадят на специальный стульчик, принесут ворох коробок с ботинками различных фасонов, с самым живым участием будут расспрашивать не только о его мозолях, но и о том, когда и куда он собирается поехать отдохнуть в ближайшее воскресенье. На прощанье ему наговорят кучу любезностей, пожелают приятного времяпрепровождения во время отпуска и даже, если он был в магазине с ребенком, подарят дешевую игрушку. Конечно, делается это часто потому, что конкуренция страшная, покупают мало и продать товар трудно. Хозяин заинтересован привлечь постоянных покупателей. Но все-таки делается это всегда непринужденно, в высшей степени этично и приятно.
Постовой на перекрестке успевает не только регулировать движение, но и раскланиваться со своими значим ими, отдавать честь начальству и улыбаться красивым девушкам. На перекрестке около Венской оперы долгое время стоял полицейский, которого вся Вена звала «дирижер», настолько красиво и изящно регулировал он движение машин и пешеходов.
Многие полицейские пользуются заслуженным уважением у жителей города. Выше уже упоминалась причина такого редкого в странах Запада явления.
Начальник уголовного розыска господин Таллер сообщил мне в беседе, что среди венских полицейских много бывших активных антифашистов, которые в свое время испытали на себе тяжелую руку гитлеровских карателей и наемников реакции. Господин Таллер тоже сидел в концлагере Дахау. «Люди нашего поколения, — сказал он, — прошли суровую школу и, пока мы служим, сделаем все, чтобы не допустить возрождения в полиции старых порядков».
Разумеется, сказанное вовсе не является гарантией того, что полиция и жандармерия не будут использованы против народа. Отряды так называемой берайтшафтсполицай (полиции особой готовности) формируются из таких молодчиков, которым не претят никакие «традиции» их предшественников.