Получив паспорт, Толстяк на самолете «Исландских авиалиний» отправился в Люксембург – так было дешевле. Нам пришла от него открытка из Исландии, а месяцем позже – письмо из французского города Мец. Мец находится на границе с Люксембургом – я посмотрел в атласе.
В Меце – Толстяку понравился этот театрального вида городок – Лошадник познакомился с девушкой и прекрасно проводил время, пока она не сократила его финансы наполовину. Он прислал нам ее фото; девушка была очень хорошенькая и немного напомнила мне Линду Ронштадт – такой же овал лица и стрижка. Больше фотографий Толстяк не присылал, поскольку девушка стянула его камеру. Она работала в книжном магазине. Толстяк так и не сказал нам, удалось ли затащить ее в постель.
Из Меца он отправился в Западную Германию, где американский доллар ничего не стоит. Он немного умел читать и говорить по-немецки, так что в Германии Толстяку было относительно легко. Однако он стал писать все реже и в конце концов совсем замолк.
– Если бы у него что-то вышло с французской девушкой, – заметил Кевин, – он бы об этом упомянул.
– Судя по всему, что-то было, – сказал Дэвид.
Кевин возразил:
– Если бы было, Толстяк бы уже выздоровел и вернулся. А раз не вернулся, то ничего и не было.
Прошел год, и от Толстяка пришла телеграмма – он возвращался в Штаты, в Нью-Йорк, где жили его знакомые. Он написал, что вернется в Калифорнию, когда вылечится от мононуклеоза[24], который умудрился подцепить в Европе.
– Так он нашел Спасителя? – спросил Кевин. В телеграмме об этом ничего не говорилось. – Впрочем, он бы сказал. Это как с француженкой: мы бы знали.
– Ладно, хоть жив, – обронил Дэвид.
– Смотря что понимать под словом «жив», – хмыкнул Кевин.
Пока суд да дело, у меня все шло неплохо – книги продавались, и я получал больше денег, чем мог потратить. Собственно, у всех нас дела шли неплохо. Дэвид держал табачный магазин на городской торговой аллее – одной из самых красивых в графстве Ориндж. Новая девушка Кевина относилась к нему, да и к нам, мягко и тактично; она отлично понимала его специфическое чувство юмора.
Мы рассказали ей о Толстяке и его исканиях, а также о француженке, стащившей «Пентакс». Девушке захотелось познакомиться с Толстяком, да и все мы уже ждали его возвращения. С рассказами, фотографиями и подарками.
А потом пришла еще одна телеграмма. На сей раз из Портленда, из Орегона. Телеграмма из двух слов:
ЦАРЬ ФЕЛИКС
И больше ничего. Только два удивительных слова.
«Ну, – подумал я. – Нашел?» После долгого перерыва «Рипидову обществу» предстоит вновь собраться на пленарное заседание?
Все вместе и каждый по отдельности мы едва ли помнили те события. Предпочли забыть их. Слишком много боли, слишком много надежд вылетело в трубу.
Когда Толстяк прилетел в Эл-Эй-Экс – так называется лос-анджелесский аэропорт, – мы встречали его вчетвером: я, Кевин, Дэвид и похожая на лисичку подружка Кевина – Джинджер, яркая высокая блондинка с вплетенными в косички красными ленточками. Эта колоритная барышня могла проехать ночью чертову уйму миль, чтобы только выпить ирландского кофе в каком-то захолустном ирландском баре.
Вместе с толпами других людей мы слонялись взад-вперед, болтали, и тут внезапно и совершенно неожиданно для нас в толпе прибывших пассажиров показался Толстяк-Лошадник. Улыбающийся, с чемоданчиком в руке, наш друг возвратился домой. При галстуке и в прекрасном костюме, сшитом на Восточном побережье, – последний писк моды. Для нас было потрясением увидеть его – полагаю, подсознательно мы ожидали изнуренного доходягу с пустыми глазами, едва способного брести по коридору.
После дружеских объятий мы представили Толстяку Джинджер и поинтересовались у него, как дела.
– Недурно, – сообщил Толстяк.
Мы пообедали в ресторане дорогого отеля неподалеку. За едой говорили мало. Толстяк казался замкнутым, но не подавленным. Я решил, что он устал. Его лицо хранило следы долгого путешествия. Такие вещи всегда оставляют след.
– А что в чемоданчике? – поинтересовался я, когда принесли кофе.
Отодвинув тарелки, Толстяк водрузил чемоданчик на стол и открыл его ключом. В чемоданчике лежали папки, из которых Лошадник выбрал одну – они были пронумерованы. Внимательно посмотрел на папку, чтобы убедиться, что вытащил ту самую, и передал ее мне.
– Загляни внутрь, – предложил он мне с легкой улыбкой.
Так улыбаются, когда дарят кому-то подарок, зная, что он понравится, и просят сразу развернуть его.
Я открыл папку. Там оказались четыре глянцевые фотографии восемь на десять, совершенно очевидно сделанные профессионалом, – они напоминали снимки, какие бывают в рекламных агентствах и на киностудиях.