– А если я скажу… – начал Дэвид.
– Только не говори, что Господь извлекает добро из зла, ладно? – перебил я. – Сделай нам такое одолжение.
Кевин произнес, ни к кому не обращаясь:
– Она самый чудесный ребенок, какого я когда-либо видел. Вот только вся эта чушь насчет того, что она компьютерный терминал… – Он взмахнул руками.
– Ты сам так говорил, – напомнил я.
– Тогда, – возразил Кевин, – это имело смысл. Но не теперь. Когда я могу видеть в перспективе.
– Знаешь, что я думаю? – сказал Дэвид. – Я думаю, надо нам погрузиться в самолет и отправиться обратно в Санта-Ану. И чем скорее, тем лучше.
Я ответил:
– Лэмптоны не причинят нам зла.
Странно, больной… умирающий человек, Мини, восстановил мою веру в силу жизни. Полагаю, логичнее был бы противоположный вариант. Мини мне очень понравился. Однако, как хорошо известно, у меня есть склонность помогать больным и немощным, меня тянет к ним. А ведь мой психиатр не один год настоятельно советовал мне бросить. Это и еще кое-что.
Кевин сказал:
– Никак не могу дать оценку тому, что произошло.
– Да, – согласился я.
На самом ли деле мы видели Спасителя? Или просто умненькую маленькую девочку, которую, возможно, натаскали давать глубокомысленные ответы три проницательных профессионала, перед тем мастерски напустив нам пыли в глаза фильмом и музыкой.
– Странную форму он принял, – проговорил Кевин. – Девочка… Неминуемо определенное сопротивление. Христос в женском обличье – Дэвид чуть наизнанку не вывернулся.
– Она не говорила, что она Христос, – возразил Дэвид.
Я сказал:
– Но ведь так оно и есть.
Кевин и Дэвид оба прекратили есть и вытаращились на меня.
– Она Святая София, – пояснил я. – А Святая София – ипостась Христа, говорила об этом девочка или нет. Она очень осторожна. В конце концов, она знает все. Знает, что люди примут, а что нет.
– Опять продолжается то, что началось у тебя в марте семьдесят четвертого, – констатировал Кевин. – Это кое-что доказывает. Доказывает, что все правда. ВАЛИС существует. Ты и раньше это знал. Ты встречался с ним.
– Пожалуй, – согласился я.
– И то, что знает и говорит Мини, совпало с твоими знаниями, – заметил Дэвид.
– Ага, – сказал я.
Кевин продолжал:
– Хотя ты не уверен.
– Мы имеем дело со сложной технологией высочайшего уровня, – предположил я, – которую, возможно, создал Мини.
– Передача ультракоротких волн и все такое, – кивнул Кевин.
– Точно.
– Чисто технологический феномен. Гигантский технологический прорыв.
– А человеческий мозг служит приемником, – подтвердил я. – Причем без всякого интерфейса.
– Может быть, – согласился Кевин. – Так что нельзя сказать наверняка, чем они занимаются.
– Слушайте, – медленно проговорил Дэвид, – если у них в руках мощный источник энергии, которую они способны передавать на огромные расстояния посредством лазерных лучей…
– …они могут запросто убить нас, – закончил Кевин.
– Совершенно верно, – подтвердил я.
– Если, – продолжал Кевин, – нам вздумается заявить, что мы им не верим.
– Просто скажем, что возвращаемся в Санта-Ану, – предложил Дэвид.
– Или уедем прямо сейчас, – сказал я. – Из ресторана.
– А как же наши вещи… одежда, покупки. Все осталось в их доме, – запротестовал Кевин.
– Пошли бы они, эти тряпки! – выругался я.
– Ты что, боишься? – спросил Дэвид. – Боишься, что что-то происходит?
Я поразмыслил над его словами.
– Нет, – промолвил я наконец.
Я верил ребенку. И верил Мини. Всегда нужно полагаться на это – на инстинктивную уверенность… или на отсутствие таковой. Если рассудить здраво, то ничего больше не остается.
– Я хочу еще раз поговорить с Софией, – сказал Кевин.
– Я тоже. – Я кивнул. – Ответ в ней.
Кевин положил руку мне на плечо.
– Извини, Фил, но один ключ к разгадке у нас уже есть. Девочка прочистила тебе мозги во мгновение ока. Ты перестал верить, что вас двое. Перестал верить в Жирного Лошадника как в отдельную личность. С момента смерти Глории ни один доктор и никакое лечение не смогли этого добиться.
– Он прав, – мягко проговорил Дэвид. – Мы все надеялись на лучшее, однако нам казалось, что… ну ты понимаешь… что ты никогда не вылечишься.
– Исцеление… – прошептал я. – Она исцелила меня. Не Жирного Лошадника, а меня.
Они правы: чудо исцеления свершилось, и мы, все трое, понимали, что это значит. Мы знали.
Я сказал:
– Восемь лет.
– Да, – кивнул Кевин. – Еще до нашего знакомства. Восемь долгих долбаных лет боли, поисков и терзаний.
Я кивнул.
Голос в моей голове произнес:
Что еще тебе нужно знать?
Это были мои собственные мысли, умозаключение того, кто когда-то был Жирным Лошадником, а теперь воссоединился со мной.
– Вы понимаете, – сказал Кевин, – что Феррис Ф. Фримонт попытается вернуться? Он был свергнут этим ребенком – или тем, о чем говорит ребенок, – но он вернется, он никогда не сдастся. Сражение выиграно, однако борьба продолжается.
Дэвид сказал:
– Без этого ребенка…
– …мы проиграем, – закончил я.
– Именно, – кивнул Кевин.
– Останемся еще на денек, – предложил я, – и попробуем еще раз поговорить с Софией. Всего один раз.
– Неплохой план, – довольно проговорил Кевин.
Наше маленькое «Рипидоново общество» пришло к соглашению. Все три его члена.
На следующий день, в воскресенье, мы получили возможность побыть с Софией наедине, хотя Эрик и Линда и попросили, чтобы мы записали беседу на пленку. Поскольку выбора у нас не было, мы с готовностью согласились.
В тот день землю освещали теплые солнечные лучи, отчего окружающие нас животные казались некими духовными последователями девочки. Складывалось впечатление, что животные слушают и понимают нас.
– Я хочу поговорить об Эрике и Линде Лэмптон, – сказал я маленькой девочке, которая сидела на земле.
Перед ней лежала раскрытая книга.
– Ты не должен допрашивать меня.
– Почему я не могу спросить о них?
– Они больны, – сказала София. – Они не смогут причинить кому-либо зла, потому что подчинены мне. – Девочка посмотрела на меня своими огромными темными глазами. – Садитесь.
Мы послушно опустились на землю перед ней.
– Я дала вам девиз, для вашего общества. Я дала вам название. Теперь я даю вам задание. Вы отправитесь в мир и будете нести керигму,[18] которую я вложу в вас. Слушайте меня. Вот правда, истинная правда. Царству Зла приходит конец, и сын человеческий воссядет на престоле. Сие так же верно, как и то, что взойдет солнце. Темный царь будет повержен, невзирая на все его ухищрения. Он проиграет. Он уже проиграл и всегда будет проигрывать. А те, кто с ним, погрузятся во тьму и пребудут там вечно.
Вы понесете слово человека. Человек свят, и настоящий бог, живой бог – это сам человек. Не будет у вас богов, кроме самих себя. Дни, когда вы верили в других богов, закончились. Закончились навсегда.
Цель вашей жизни достигнута. Я здесь, чтобы сказать вам это. Не бойтесь, я защищу вас. Вы только должны следовать единственному правилу: любите друг друга так, как вы любите меня, и как я люблю вас. Ибо любовь происходит от истинного бога, который есть вы сами.
Время испытаний, обмана и горя ждет вас впереди, потому что темный царь, царь слез, не сдастся без боя. Но вы отнимете у него силу его; я обещаю вам это именем своим, как уже обещала однажды, когда темный царь правил и уничтожал смиренных во всем мире.
Битва, которую вы начали раньше, не закончена, хотя день целительного солнца уже пришел. Зло не погибает само по себе, ибо думает, что делает божье дело. Человек хочет делать божье дело, но есть только один бог, и бог этот – сам человек.
А потому только те вожди, которые спасают и защищают, будут жить. Остальные погибнут. Четыре года назад вновь поднялся угнетатель, и на короткое время он вернется. Будьте терпеливы в годину испытаний. А потом я воссяду на трон судии, и кто-то падет, а кто-то – нет. Все будет в воле моей. В воле моей, которая воля отца моего, к кому мы все идем. Все вместе.
18
Керигма – содержание (суть) раннехристианской вести, которую необходимо принимать верой ради обретения спасения. Транслитерация греч. слова, обозначающего «возвещение, провозглашение».